Спрашивать у медперсонала зеркало я не стал. Вообще, молчал, чтобы не давать потенциальному противнику лишней пищи для размышлений. А что противник лишь пока потенциальный, для меня аксиома. Уж так воспитан.

Кстати, о воспитании. Катенька рассказывала мне о попаданцах и разных мирах, её веселило, что сам я такой литературы не читал. Забавляло девушку, что из гаджетов в классе долго только у меня был персональный компьютер!

Так вот себя попаданцем в чужое тело я считать не мог! Ну, не могут написать что-нибудь умное сочинители этакой мути!

Но факты…

Подошёл с другого боку. Пофиг я, сосредоточился на том, куда меня занесло. Вот некоторые учёные ломают голову, как установить контакт с другим разумом. Кто им сказал, что оно разумное? По каким признакам они это поняли?

Я начал с поисков иной разумности в собственном теле. Для начала принял вводную, что оно не моё…

Странно, но голова стала болеть меньше и как-то иначе – я будто ощутил неродные области мозга, знакомился с ними. Они тоже приняли моё существование и всё больше сдруживались со мной.

Ёлки! Как, оказывается, больно и грустно умирать! Того мальчишку я увидел во сне. Всего пятнадцать лет. Скоро будет шестнадцать, а осенью его отправят в кадетский корпус при Академии Генштаба Московского княжества. Должны были отправить.

Общался с Артёмом во снах. На мою удачу, его звали также. Он погиб, мне достался его растущий, хоть и немного поврежденный организм. Буду надеяться, что его душа нашла хороший приют…

Но всё равно даже организму легче умереть, чем менять хозяина, потому наша притирка шла так долго. Он свыкался с мыслью, что отныне всем в нём заправляю я и расставляю мебель по своему вкусу. А я привыкал к идее, что я чёртов попаданец!

Так сначала во снах я увидел Артёма, его старшего брата Григория, его папу и маму. Его любовь Танечку Сокольникову, что была его одноклассницей. Как его учили читать, как брат уговаривал его не бояться и спрыгнуть с ветки старой ирги, куда он сдуру залез в девять лет…

И как всё кончилось. Ехали всем семейством из загородного имения – отца неожиданно вызвали из отпуска. Папа велел сыновьям пристегнуться, хоть и ехали они сзади. Григорий честно выполнил папино приказание, но и Артёма не стал сдавать – тот просто из вредности лишь накинул ремень. Ехали по великокняжеской трассе, когда отец вдруг закричал:

- Тормоза! Что с тормозами! – и направил машину тормозить об бетонный отбойник.

Что-то в его голосе заставило Артёма открыть дверцу и выйти на скорости в сто шестьдесят километров. Его подбросило на дороге, последнее, что он запомнил – их седан врезается в бетон, летят искры, но внезапно уходит с трассы, порвав красную ленточку.

«Реконструкция», - успел подумать Тёма, и наступила темнота.

В целом общие знания я от организма получил и понял, что пора прекращать играть в молчанку.

- Ещё, - сказал я Манечке, возвращая пустую тарелку.

- Не надо! – молвил я, когда она вновь пришла с пиявками.

Манечка, конечно, доложила доктору о моей речевой активности, и я вскоре отвечал на его вопросы, а он, сидя перед моей кроватью на стульчике, аккуратно записывал ответы.

- ФИО?

- Большов Артём Дмитриевич.

- Какой сейчас год?

- Семь тысяч четыреста сорок третий…

***

И вовсе я не в будущее попал! Что поделать, если теперь 7443-й год, только не от Рождества Христова, а с Сотворения мира. Точнее 2-е серпня 7443. Ещё хорошо, что названия и длительность наших месяцев соответствуют европейским, только отстают на две недели. Вот раньше с восемью древнерусскими месяцами было мороки! Только в этом да ещё с переходом с девятидневной на семидневную неделю наши славные предки смогли пойти на компромисс…