Тем не менее даже без освещения именно Райану удается найти некое подобие лома, и они с Куртом и близнецами пытаются открыть с его помощью дверь. Отхожу в сторону, чтобы не путаться под ногами. Может, с мозгами у меня и все в порядке, но с физической силой неважно.

После нескольких минут общего пыхтения и сдавленных ругательств «старателям» таки удается отжать дверь и сдвинуть ее ровно настолько, чтобы внутрь мог протиснуться самый крупный член банды. Все тут же ломятся внутрь, будто внутри находится источник вселенского счастья. Сторонюсь и захожу в числе последних.

Внутри темно и холодно настолько, что даже в моей одежде в первые мгновения перехватывает дыхание. Цементный пол и бетонные стены во много лет не отапливаемом помещении.

— Костры, — командует Коэн. — Быстро! Нужно разжечь костры.

Хмыкаю себе под нос. Идея хороша. Вот только из чего он собирается их жечь? В помещении темно, но, когда его пересекает свет тех немногих фонарей, которые у нас есть, становится совершенно ясно — кроме стен, потолка и пыли под ногами, здесь абсолютно ничего нет. Можно попытаться поджечь взятые с собой вещи, но как быстро они прогорят? И что потом?

— На улице валялись ящики, — вспоминает Кесседи, сбрасывает рюкзак на пыльный пол и протискивается в щель в дверях. Назад. В метель. Ежусь. Нет, меня никто не заставит выйти обратно.

Райан быстро возвращается, протаскивает в проем обломки ящика. Все бы хорошо, но снег валит мокрый, древесина влажная. Все толпятся вокруг досок, таких многообещающих и бесполезных. Попс заходится кашлем, причем таким, будто еще минута — и его легкие лягут на пол рядом с непригодным материалом для растопки. Мышонок усаживается на корточки прямо там, где стоит, обхватив себя руками и сотрясаясь от крупной дрожи.

— Была бы хотя бы бумага, — бормочу себе под нос, не думая, что меня кто-то услышит. Но как всегда недооцениваю Кесседи. Ловлю на себе его пристальный взгляд.

Райан, только не говори, что ты…

Горло перехватывает то ли от холода, то ли от догадки. А Кесседи опускается на колено в пыль возле брошенного рюкзака, расстегивает, копается в нем. А когда находит искомое, я уже без сомнений знаю, что он достанет.

Олаф подходит ближе, подсвечивая фонарем, а Райан берет книгу, решительно раскрывает и начинает вырывать страницы. Одну за одной. Закусываю губу. Хорошо, что у меня не осталось дорогих вещей.

В неровном свете вглядываюсь в лица членов банды. Коэн выглядит довольным. Мышь в ужасе. Брэдли Попс поражен. Фил хмурится, кажется, видит книгу впервые. Остальные смотрят на бумажные листы с радостью. Для них это то, что поможет разжечь костер, и только. Отворачиваюсь. Не хочу искать корни своих нелепых ощущений.

Курт приносит с улицы еще несколько мокрых досок и ломает на куски уже внутри. Быстро и дружно организовываются сразу три костра в разных концах помещения подальше от дверного проема, из которого тянет холодом. Весь мой вклад — протягиваю Райану зажигалку и наблюдаю, как бывшая семейная реликвия занимается огнем.

Банда разбивается на группы: у самого большого костра — Коэн, Олаф и Фил, у второго — близнецы и Курт, у третьего — я, Кесседи, Мышонок и Попс. Честное слово, в этот раз не пытаюсь оказаться возле Райана, чтобы опять попробовать его разговорить. Сейчас мне хочется только разуться, согреться и молчать. Но стечение обстоятельств снова срабатывает против моих желаний.

Бывший склад слишком большой, чтобы обогреть его как следует, но когда сидишь возле костра — терпимо. Одежда влажная, зато если ее снять, замерзнешь намертво, пусть лучше сохнет так. Единственное, на что решаюсь: разуться, вытянуть ноги к костру и положить ботинки сушиться. Вижу, что разуваются почти все, а также снимают промокшие шапки. Оставляю кепку на голове. Стараюсь снимать ее все меньше, мало ли.