Замолкаю, а Кесседи еще несколько секунд сверлит меня взглядом.

— Подслушивал? — делает он неверный вывод о причинах моей осведомленности. Видимо, что кто-то еще в этой банде умеет думать, ему непривычно.

Пожимаю плечами. Отворачиваюсь. Неуютно и даже неловко под этим прожигающим взглядом. Поднимаю из-под ног камушек и запускаю его в дальний сугроб.

— Зачем? — говорю. — Все и так ясно.

Сначала думаю, что Кесседи мне не верит и ломает голову над тем, каким образом мне все же удалось подслушать их разговор. Но потом он шумно выдыхает и начинает тереть виски, будто у него сильная головная боль.

— Откуда ты такой умный на мою голову…

Усмехаюсь. Несмотря на смысл фразы, звучит она вполне дружелюбно.

Райан заметно расслабляется: не чувствует угрозы. Да и я ее от него точно не чувствую, что со мной случается редко. Он вытягивает ноги, усаживается поудобнее и вполоборота поворачивается в мою сторону.

— И какой вариант выбрал бы ты, умник? — интересуется.

— Будучи в банде две недели, навряд ли я имею право голоса, — отвечаю, не обращая внимания на ехидное обращение. — Но кое-что мне непонятно.

— Ну надо же. — Райан качает головой. — Мне уже показалось, что ты знаешь все и обо всем.

Издеваемся, значит? Ладно, мне безразлично.

Игнорирую последнее замечание и продолжаю:

— Коэн — самопровозглашенный король, его слово всегда последнее, тебя он уважает, но, если твое мнение идет вразрез с его собственным, прислушиваться не станет. Тогда почему Пол еще жив?

Кажется, мне в очередной раз удается его удивить, потому как ехидное выражение покидает лицо Кесседи, и он снова становится серьезным.

— Потому что, как ты говоришь, «волшебных связей» в следственном изоляторе у Фреда нет. Они есть у меня. Один из охранников мне должен, и Коэн хочет, чтобы я попросил его об услуге.

— И убийство входит в его спектр услуг? — уточняю. Тут речь не в человеколюбии, просто убийство ценного заключенного, способного сдать подельников, может принести неприятности исполнителю, самое меньшее — лишить теплого рабочего места.

— Он обязан мне жизнью, — отвечает Кесседи, будто это все объясняет.

В Нижнем мире живут по понятиям, ну конечно же. Мою жизнь никто никогда не спасал, поэтому на эту тему мне задумываться не приходилось.

Погодите-ка…

— То есть, хочешь сказать, раз я спас тебя вчера, тоже могу попросить тебя кого-то убить? — несмотря на сложившуюся ситуацию и тему, которую мы обсуждаем, мой голос звучит весело. Ты спасаешь кому-то жизнь, а потом он отнимает чужую жизнь за тебя. Круговорот смертей в природе. Маразм какой-то.

Райан моего истерического веселья не разделяет и заметно мрачнеет.

— Попросишь? — спрашивает прямо и напряженно.

Мне становится не по себе.

— Я тебя вчера спас, ты меня вчера же прикрыл, — говорю быстро, чтобы закрыть тему раз и навсегда. — Мы в расчете. — А учитывая то, что сделал бы со мной Коэн, если бы что-то заподозрил, Райан на самом деле мне ничего не должен.

Его лицо светлеет. Он молчит несколько минут, запрокинув голову и смотря в редкие облака над головой, потом спрашивает:

— А ты-то сам, что думаешь, Умник?

Похоже, так сосед и будет теперь меня звать. Ненавижу клички, но эта не худшая из возможных. Спорить настроения нет.

— Я думаю, что судьба Пола меня мало волнует. — Нет смысла кривить душой. — Убить его — обезопасить себя на некоторое время. Но, насколько я понимаю, вы здесь давно? — Дожидаюсь кивка и продолжаю: — Отсутствие движения — это смерть, просто отсрочка. — Четыре однообразных года на заводе почти превратили меня в зомби. — Место все равно нужно менять. Ты сам говорил, что Коэн во всем ищет смысл, так вот, я считаю, что убивать Пола смысла нет.