– Художник, настоящий художник, должен иметь богатый жизненный опыт. Должен путешествовать, встречаться с разными людьми, познавать мир.

Я наконец-то нашла в себе силы взглянуть на Пола. Он показался мне совсем маленьким, будто мои слова заставили его сжаться.

– Что такое ты говоришь? – пробормотал он.

– Мы не должны относиться к этому настолько серьезно, – выдавила я.

– Но мне казалось… – Он покачал головой. – Это все из-за того, что вчера я ужасно глупо вел себя, да? Твоя бабушка полностью разочаровалась во мне? Решила, что я тебе не пара?

– Бабушка тут совершенно ни при чем. Просто прошлой ночью мне не спалось, и у меня было время подумать. Вот и все.

– Это я во всем виноват, – упорно твердил Пол.

– Ни в чем ты не виноват. И вообще никто тут не виноват, – добавила я, вспомнив бабушкины слова. – Просто жизнь складывается так, что нам не удастся быть вместе.

– И что же мне теперь делать? – растерянно спросил он.

– То же самое, что собираюсь делать я… Путешествовать, познавать мир… встречаться с людьми.

– Ничего не понимаю! – чуть не плача, воскликнул он. – Вчера ты была одна, сегодня – совсем другая! Может, ты успела познакомиться с другим парнем?

– Нет у меня никакого другого парня…

– Есть! – выпалил Пол.

Печаль его стремительно уступала место гневу. В глазах, недавно светившихся нежностью, теперь полыхала ярость. На щеках зарделись пятна, словно вчерашние синяки проступили вновь, губы побелели. Казалось, он взорвется изнутри. Я ненавидела себя за то, что сделала это с ним. У меня оставалось только одно желание – провалиться сквозь землю, исчезнуть.

– Отец говорил мне, что только последний дурак может доверять девушке, которая…

– Происходит из семьи Лэндри, – с горечью подсказала я.

– Да. Именно так. Яблоко от яблони недалеко падает – так он сказал.

Я понурила голову. Мысли об отце Пола, который позабавился с моей матерью и бросил ее, о дедушке Джеке, который думал о деньгах больше, чем о собственной дочери, терзали мне сердце.

– Твой отец совершенно прав! – процедила я.

– Я тебе не верю, слышишь! – заорал Пол.

По щекам у него текли слезы боли и гнева, они отравили его мысли обо мне. Мне отчаянно хотелось броситься в его объятия. Сказать, что я глупо пошутила. Повернуть все вспять. Но я чувствовала, что реальному положению дел противиться бессмысленно.

– Не художницей ты хочешь быть, а потаскухой! – донеслось до меня.

– Пол!

– Да, потаскухой. Давай, встречайся с разными людьми, теми, что тебе по вкусу. Ладно, мне наплевать. Дурак я был, что связался с Лэндри! – выпалил он, повернулся и бросился прочь. Влажная трава хлюпала под подошвами его ботинок.

Я сидела, сжавшись на скамейке в комок. В том месте, где только что билось сердце, теперь зияла пустота. Плакать я не могла – все внутри у меня точно окаменело. Послышался треск мотора – Пол вскочил на свой мопед, – этот звук отдался во всем моем теле. Старая болотная сова расправила крылья и начала переступать лапами по ветке, но не улетела. Она наблюдала за мной, и в круглых ее глазах светился упрек.

После ухода Пола я поднялась со скамьи, на трясущихся ногах побрела к прилавку, около которого уже столпились туристы. Это были молодые мужчины и женщины, шумные и веселые. Мужчины пришли в восторг при виде заспиртованных ящериц и змей, купили четыре банки. Женщины заинтересовались домоткаными полотенцами и платочками. После того как они сделали покупки и погрузили их в машину, какой-то мужчина подошел к нам с фотоаппаратом в руках.

– Не возражаете, если я вас сфотографирую? Каждой из вас я дам за это по доллару.