Полина Елизарова
тей – вообще никого! И такая паника меня охва-тила… Всего четыре часа езды, и все то, за чем мы
привыкли отгораживаться от мира, рухнуло в считанные минуты. Сожрали бы меня людоеды – никто бы не узнал.
– Ад какой-то.
– Ан нет, оказалось, и в аду живут. Наконец
нашла на другом конце деревни нужный дом. Бра-тан дядькин сидит за столом, самогонку жрет и в
телевизор смотрит, а там интервью с Собчак, мол, правда или нет, что она в президенты баллотиро-ваться собралась. Он смотрит вроде на нее, а на
самом деле мимо и пусто, и губами что-то сквер-ное бормочет. Ему все эти люди из телевизора —
что нам инопланетяне. Нищета в доме, посуда вся
как оспой болеет, но довольно чисто. Баба у него
без возраста, сама не бухает вроде… А даже если
бы бухала, ничего бы это не изменило. В общем, оживились они слегка, когда я представилась, и ныть про свои тяготы в связи с дядькиной смер-тью начали. Чувствую, денег хотят… А за что им
денег? За то, что жизнь свою в этом мраке просра-ли? Короче, отдали они нужные бумаги, соседа
какого-то привели, он помог мою машину выта-щить, и я в морг поехала. А дальше уже на автомате все.
– Ладно, открывай рот. Через полчаса Галина
Сергеевна ждет, как раз в окошко тебя впихнули.
– Не могу я сегодня, прости, Верунь. После
тебя на занятия побегу, неделю не занималась, да
еще стресс за стрессом. Буду пробовать хоть как-то
восстановиться, прежде чем решать.
42
РОВНО ПОСРЕДИНЕ, ВСЕГДА ЧУТЬ БЛИЖЕ К ТЕБЕ
– Что ж… Смотри, если безоперационно, то
только до восьми недель. Давай-ка, лови ее телефон и сама договаривайся.
– Спасибо.
– А у меня Рома пропал.
– Как пропал?
– Молча. Ушел из дома и не вернулся. Телефон
выключен, на сообщения не отвечает.
– Ужас какой! А девушка его что говорит?
– Вчера в отделение ходили, глазки бегают
у нее, свинячьи такие глазки, вечно припухшие, как у этой, как ее… у Йоханссон, но сжата в комок, на вопросы следователя отвечала четко, поди разбери, врет или нет.
– Они могли поругаться. Может, не врет, а просто не договаривает.
– Да и хрен бы с ней. Люба, я твоим коллизиям
сочувствую, но у меня-то сын пропал, единственный сын!
– Верунь, успокойся, найдется.
– Это что, пуговица от пальто?! Найдется…
– Ты бы написала, у меня ведь не горит. Зачем
на работу ходишь?
– Да я дома оставаться не могу. От каждого
звука вздрагиваю, все кажется, сообщение пришло или звонок пропустила, за телефон хватаюсь
каждые пять минут, ни на что переключиться не
получается. А здесь хочешь не хочешь, а приходится.
– Держись, дорогая. Все прояснится.
– Надеюсь. Хожу, как в липком страшном тумане. Чувствую себя, как ты в той своей деревне.
43
Полина Елизарова
– Понимаю…
– Понимает она! Кончай ерундой заниматься, иди к Потаповой и реши свою проблему. Всего
и делов-то.
Вера и Надя
23 октября
Москва. Садовое кольцо. Кафе «Зазеркалье»
– Позвонил он вчера.
– Откуда?!
– Не знаю, не определился номер.
– Вот. Я же говорила, все будет нормально.
– Нормально?! Надь, ты дура? Я тебе говорю, номер не определился… и-и-и-и-и… я почти ничего
не расслышала!
– Спасибо, молодой человек, помощь нам пока
не нужна, на, Вер, возьми платок. Да чистый, чистый он, только что пачку при тебе распечатала.
А почему не расслышала?
– В клубе была. Там музыка громкая.
– Ты ходишь в клубы?!
– Конечно нет. Но это особое место. Там танцуют аргентинское танго.
– Ты танцуешь?
– Ну уж куда мне, да? Такому отстою, как я. Ты
же об этом сейчас подумала?
– Ну что ты…
– Ты даже лукавить не умеешь. Ума не прило-жу, как ты столько лет с одним мужиком прожила.
44
РОВНО ПОСРЕДИНЕ, ВСЕГДА ЧУТЬ БЛИЖЕ К ТЕБЕ