Но хватит. В своей потайной комнате в женском общежитии мне будет гораздо спокойнее. Снова студентка, имею право на размещение. И арн Шентия разрешил.

Собирая вещи для недальнего переезда, я никак не могла избавиться от терзавших сомнений. Наследница Тьмы, хмыкнула про себя с горечью. Неужели Шентия прав? И нет никакой светлой магии, не было Интальда, а всё это – фантазия, обморочный сон после легилименции?

И ведь не проверить никак. Башня с Вратами вновь закрыта до летнего отбора. Духи-повара пропали. Я звала Интальда ещё несколько раз, прикасаясь к древней каменной кладке, окружавшей Академию – одна из внешних стен высилась как раз за выделенным мне домиком. На прикосновение сбегались золотистые искорки, стена теплела, будто бы отвечая на приветствие, но на этом всё. Все мои вопросы так и оставались без ответа.

Мэтр Сарттас вскоре научил видеть свой внутренний магический резерв, прикасаться к нему. Но ни одного проблеска, ни самой малой белой искры в этом бескрайнем чёрном озере я так и не смогла отыскать.

Тряхнула головой: хватит. Хватит мучиться, сомневаться, расстраиваться… Нельзя кормить Тьму.

«Всё в голове», – сказал мэтр Сарттас, выразительно постучав длинным пальцем по лбу. «И ещё вот тут», – прижал он руку к сердцу. Боевая магия питается яростью и неистовством, магия жизни – внутренним светом и радостью мага. Тёмная же – злостью, болью, гневом. И чем сильнее и чаще проявляются эти эмоции, тем неукротимее становится Тьма. Она разрастается, заполняя собой все уголки сознания, пока человек полностью не отдастся в её власть. Контроль над эмоциями – это первое, чему учат тёмных магов. Холодное сердце и чистый разум. Только так можно держать её в узде.

Окончательно успокоившись, я побросала в сумку свои немногочисленные вещи. Накинула небрежно пальто – за десять минут ходьбы не замёрзну. Домик запирать не стала, да и нечем было. На выходе сумки с тряпьём без слов подхватил Анхельм. Мекса поправила на мне съехавшее пальто.

– К себе?

Я кивнула, стараясь не удивляться и не спрашивать ни о чём. Холодное сердце и чистый разум. Я помню. Они молча проводили меня до нужного строения.

– Встретимся за обедом? – спросила я, когда мы остановились на пятом этаже женского общежития. Из приоткрытых дверей на меня пялились десятки круглых глаз. Получив ответ, я кивнула и поднялась по узкой технической лестнице под крышей к себе, в свою тайную комнату.

Дверь, не дожидаясь прикосновения, обозначилась контуром в глухой стене и послушно отворилась.

Я была дома.

Только, уезжая, я никак не могла оставить после себя такой бардак. Кровать смята, с полок всё сметено на пол, стулья опрокинуты, окно нараспашку… Будто ураган прошёлся! Действительно порыв ветра или здесь кто-то был? Но каких-то новых вещей, как и пропажи старых, что свидетельствовало бы о новом жильце, я не заметила. Обыск? Сильно сомневаюсь, раз уж сам Ронард Шентия однажды не смог сюда проникнуть.

Ладно, не впервой порядок наводить. Я заправила кровать, выбросила пару разбитых горшков с цветами. Земля из них разлетелась на бежевый мягкий ковёр. А ещё он как-то странно топорщился посередине. Опустившись на колени, я приподняла угол ковра и из-под него на меня уставились два изумрудных немигающих глаза.

Что бы это ни было, но оно задом попятилось от меня, всё так же укрытое ковром, пока тот не закончился с противоположного конца. Чёрная мелкая тварь с взъерошенной шерстью наконец осознала, что осталась без убежища, негодующе заверещала и бросилась в ванную, путаясь в тонких длинных ногах.