Занимаясь своим «объектом», как про себя Петрович называл форт, между делом посматривал на бухту, где четверть века назад базировался флот. Но больше к берегу не спускался, держал слово.

В лесу, окружавшем крепостное сооружение, ничего интересного. Редкие низкорослые деревья цеплялись за жизнь на высокой сопке. По их дружному наклону в одну сторону легко было определить преобладающее направление ветра. Грибов мало, клещей много. Ни ягод, ни лиан лимонника. Суровая земля, словно созданная для защиты от неприятеля.

Только однажды лес подарил ему яркое впечатление. Весной на левом фланге форта Петрович услышал тявканье щенков. Пожал плечами: откуда? Ближайшее жильё – за десять километров. Пошёл на звук, за поваленным деревом увидел играющих щенков. Хотел подойти ещё ближе, рассмотреть, но дорогу преградила лиса. Рыжая, худая, с чёрной точкой на носу и белым кончиком на хвосте. Поначалу Петрович не понял: при чём тут лиса и щенки собаки? Но лиса оскалила зубы, выказывая дурное намерение. Щенки же продолжали клубиться в своей возне, не обращая внимания на человека.

– Да это лисята твои, что ли? – Петрович удивился схожести детёнышей дворовой собаки и лесных обитателей. – Ладно-ладно, ухожу, извини, что потревожил.

Пятясь назад (мало ли, вдруг бросится вдогонку?), Петрович отступил на несколько шагов. Лиса потеряла к нему интерес и скрылась за комлем поваленного дерева. Егоров видел в новостях, что по острову бродят лисы, но сам ещё не встречал.

Через неделю, отстояв смену дежурного по институту, Петрович заехал в супермаркет.

– Вот загадка-то, что им дать-то? Или набрать еды для лисы, а она сама решит, съесть или щенкам своим дать? И ведь ни один продавец не скажет, за дурака сочтут… Колбасу возьму варёную, печенье. И сыр, как в басне, – решил проблему Егоров.

У форта покромсал колбасу ножом, высыпал вперемешку с печеньем и сыром в обрезанную пятилитровую бутылку из-под воды и пошёл с едой на левый фланг. Но там уже никто не пищал, не скулил, не играл. Моряк не знал, что после встречи с человеком лиса обязательно поменяет нору – безопасность детёнышей прежде всего.

– Куда теперь это девать? – Петрович пожал плечами, вернулся к форту, поставил еду. – Проголодается, придёт на запах колбасы. А нет, так и ладно, перемешано теперь всё.

Через пару часов вернулся с обходом – пластиковый короб был на месте, а еды в нём не было. С тех пор в каждый свой приезд оставлял гостинцы для лисы. Иногда, заслышав мотор, она выбегала из леса и ожидала Петровича на взгорке, метрах в двадцати от крепости. Свыклась с новым знакомым, к еде подходила без опаски, только гладить себя не давала. Да Петрович и не стремился к этому: животное лесное, наслышан про бешенство. За три летних месяца на хорошей кормёжке рыжая знакомая приобрела благородный вид: шерсть стала пышной, мордочка – гладкой, а хвост распушился так, что по размеру догнал саму лису.

Место кормёжки было у люнета – убежища для пехоты под защитой трёхдюймовых пушек. Люнет был спроектирован грамотно, с переходом в подземную галерею – Петрович рассмотрел замысел проектировщиков на рисунках в книге. Но стройка прервалась самой историей. Революционные события бушевали не только в Петрограде, но и волнами, с опозданием, докатывались на Дальний Восток, к берегам Тихого океана. То белые придут, то красные. То японцы, то американцы с англичанами…

Так и остался недостроенным девятый форт. Центральная часть вышла массивной, годной к обороне, а боковые постройки для артиллерии остались только в планах. Да вот ещё выемка в скале, словно арка с каменной кладкой, напоминала о замыслах военных инженеров. Петрович запоминал новые для себя термины – контрминная галерея, кофр, бруствер, горжа, потерна…