Егоров знал, что по всему Русскому острову раскиданы объекты старой Владивостокской крепости. Из её орудий не было сделано ни одного выстрела: система обороны города не оставляла шанса противникам, да они и не пытались. Но снизу, от причала, крепость выглядела лишь тонкой серой лентой вокруг макушки сопки. А здесь, на местности, сооружение оказалось внушительным.

– Да этот старый форт выглядит гораздо лучше, чем остатки нашего дивизиона! – удивился старый капитан. – Видимо, бетон в царские времена замешивали из других материалов или не воровали со строительства, как сейчас.

Бывалого моряка поразила сила инженерной мысли, так удачно вписавшей мощные огневые рубежи в природные складки местности, и высокое качество строительства, над которым время проносится, не причиняя вреда.

– Хоть что-то остаётся после нас. Корабли сдали на лом, зато крепость построили на века. Но что, разве это кого-то волнует? Вон бутылка разбита, добрались и сюда «любители природы». С постройкой моста начнётся теперь паломничество, замусорят, нарисуют картинки баллончиками, как на пушках в городе. Ничего святого, ни памяти, ни уважения. Поколение пепси, что с него взять…

По дороге домой бывший капитан второго ранга решил, что будет присматривать за укреплением. На всякий случай. На какой – он не знал, но рассуждал так: «А что? Вон начальник аэропорта в Сибири сколько лет косил траву на бетонке, мусор убирал? Никому ничего не надо было, забросили ненужный аэропорт, а он делал своё дело, и пригодилась взлётная полоса! Пассажиры живы, и самолёт цел», – убеждал он сам себя.

С той поры у форта № 9 появился командир.

Бывший капдва (так Петрович называл себя на гражданке, сокращая воинское звание) теперь командовал сухопутным объектом. Поздней осенью обходил вокруг него с тесаком, срубал сухостой вокруг бруствера и казематов. Из метровой полыни мастерил метлу, очищал лестницы и подземные ходы. Выносил на пригорок осыпавшиеся камни, из которых постепенно росла пирамида.

Дорога к старому форту, построенному ещё до революции, была долгой и тряской. После Русского моста асфальт недолго петлял среди сопок, переходя в разбитую лесную колею. Суглинок на ней размывало так, что от края до края поперёк дороги плескались озёра. Так что на летнюю «вахту» Петрович старался приехать сразу на два-три дня, чтобы не колотить рессоры почём зря. Ночевал в машине, откинув задние сиденья в багажник своей «тойоты-пробокс». Можно было бы поставить палатку, не барин, но змеи вокруг. Соорудил себе мангал, ставил чайник на угли, встречал солнце из-за сопки, а провожал его взглядом среди островов, раскиданных по заливу Петра Великого, словно камни в японском саду…

Он представлялся случайным визитёрам как «смотритель форта», а те верили, старались не сильно качать свои права. Задавали вопросы, Петрович как мог отвечал. Нашёл в магазине книжку про строительство крепости, пораскинул, какой форт где находится, определил местоположение «своего», девятого. «Экскурсии» проводил со знанием дела, но денег не брал. Только просил не мусорить и не портить стены вековой постройки.

В дни, когда дежурил на работе или не мог приехать к форту по другим причинам, непрошеные гости оставляли после себя заметные следы. Тогда Егоров молча собирал мусор в большие чёрные пакеты и вывозил с острова. Весной обновлял стрелки с надписью «Выход» в подземных лабиринтах, которые сам же и нарисовал, обойдя все подземелья. На крыше-багажнике завёз горбыль, смастерил из него лестницы для спуска в потерны. Крепостное сооружение оказалось хлопотным хозяйством высотой с двухэтажный дом и глубоким подвалом со множеством коридоров-потерн.