– Эх, показать бы тебе, пидорок, мои достоинства. Да пощажу, пожалуй. Не ослеп бы от восхищения! – пробормотала Нина, поворачиваясь к прилавку.

Там на полках были выставлены различные сорта бразильского кофе. Молодая девушка в фартуке и косынке подавала ей раскрытые короба. Нина нюхала, стеснялась, пытаясь совершить мучительный выбор между лучшим и хорошим.

– Да вы возьмите разного понемножку, – заметив ее сомнения, предложила продавщица. – Я запакую хорошо. Товар не выдохнется. Довезете до дома в сохранности. Вы ведь не москвичка?

– Я? Нет! – просто ответила Нина и, помедлив, добавила: – А что, так заметно? Я последую вашему совету и возьму всего понемногу. И чаю тоже.

Продавщица вежливо улыбнулась в ответ и принялась паковать товар.

– А те двое, за столиком – мужик и баба – они москвичи? – поразмыслив, спросила Нина.

– Не волнуйтесь.

– Я не волнуюсь. Сколько нужно заплатить?

– Два рубля.

– Сколько? – изумилась Нина. – Я, конечно, приехала из дальних краев, и, наверное, это заметно…

Она не успела договорить, почувствовав появление Проводника. Сейчас все разъяснится! Проводник поможет!

Продавщица в фартучке щебетала про кассовые проводки и необходимость внести символическую плату, чтобы какая-то хитрая машина сработала в штатном режиме. Проводник приблизился, встал рядом, у ее правого плеча. Нина полной грудью вдохнула аромат ладана, и невыразимая, одуряющая тяжесть одиночества, настигающего человека среди слишком плотного многолюдства, свалилась с ее плеч.

На силиконовый коврик с логотипом кофейни – деревцем кофе, густо увешанным красненькими плодами – упала монета с двуглавым орлом. Девушка в переднике, опасливо посматривая на Проводника, поясняла свои туманные резоны.

– Мы соблюдаем правила. Товар порубежникам предоставляется бесплатно, но я же должна провести через кассу, потому…

– Это кофе для Матери, – пояснила Нина, не оборачиваясь.

Люди были повсюду. Их стало много, все чужие, незнакомые, разные лица: открытые и замкнутые, беспечные и омраченные какими-то глубоко личными, непостижимыми для Нины заботами. И ни одна пара глаз не оставила ее без внимания. Каждый считал своим долгом любопытствовать, прислушиваясь к их беседе. Их голоса навязчиво лезли в уши.

– Порубежница, солдатка…

– Так вот они какие! Никогда не доводилось видеть!

– Я слышал, они никогда не расстаются с оружием. А у нее нет ни кобуры, ни портупеи.

– Пистолет спрятан под курткой…

– Ее разоружили при въезде в Москву. А как же иначе? Не натворила бы чего…

– Они убивают силой мысли…

– Не фантазируй! Солдаты не умеют думать. Они только выполняют приказы…

– Она долгоживущая. Суди сама. Перед тобой совсем юная девушка, но все же что-то с ней не так.

Нину накрывало душной волной паники. Становилось трудно дышать. Она шарила руками по груди. Пальцы постоянно натыкались на тесемки рюкзака. Там, на дне, завернутая в шелковую пижаму, лежала граната. Но ее еще надо достать! И она только одна. Совсем одна. Нина дрогнула, когда кто-то взял ее руку. Теплое рукопожатие развеяло панику, помогло совладать с собой. Продавщица в переднике перегнулась через прилавок, чтобы вложить в ее ослабевшие руки ароматный сверток.

– Мы восхищаемся вами! – горячо проговорила она. – Не так уж часто приходится видеть долгоживущих. Вы сторонитесь нас. Не привыкли к большим городам. Но мы восхищаемся и уважаем. Оборона Донецка, взятие Дамаска, операция «Афины». Да мало ли всякого! Я люблю читать книги о Третьей мировой.

– Третья мировая еще не закончена, – проговорила Нина заученную с детства фразу. – Америка не побеждена.