них и втайне жаждут видеть в них идеал совершенства[73]. Конечно, с самого начала ясно, что каждому ребёнку предстоит пережить в этом вопросе некоторое разочарование, ибо совершённых людей нет, совершенство принадлежит одному Богу. Но это неизбежное разочарование не должно приходить слишком рано, оно не должно быть слишком острым и глубоким, оно не должно обрушиваться на ребёнка в виде катастрофы. Тот час, когда ребёнок утрачивает уважение к отцу или матери – хотя бы никто не заметил этого крушения, хотя бы и сам ребёнок пережил его в молчаливом разочаровании или даже отчаянии, – этот час обозначает собою духовную катастрофу семьи; и редкой семье удаётся оправиться впоследствии от этой катастрофы.

Словом, счастливый ребёнок наслаждается в счастливой семье эротически чистой атмосферой. Для этого родителям необходимо искусство духовно-целомудренной любви.

Второй особенностью здоровой семьи является атмосфера искренности.

Родители и воспитатели не должны лгать детям ни в каких важных, значительных обстоятельствах жизни. Всякую ложь, всякий обман, всякую симуляцию или диссимуляцию ребёнок подмечает с чрезвычайной остротой и быстротой – и, подметив, впадает в смущение, соблазн и подозрительность. Если ребёнку нельзя сообщить что-нибудь, то всегда лучше честно и прямо отказать ему в ответ или провести определённую границу в осведомлении, чем выдумывать вздор и потом запутываться в нём или чем лгать и обманывать и потом быть изобличённым детской проницательностью. И не следует говорить так «это тебе рано знать» или «этого ты всё равно не поймёшь»: такие ответы только раздражают в душе ребёнка любопытство и самолюбие. Лучше отвечать так «я не имею права сказать тебе это; каждый человек обязан хранить известные секреты, а допытываться о чужих секретах неделикатно и нескромно». Этим не нарушается прямота и искренность и даётся конкретный урок долга, дисциплины и деликатности…

Родителям и воспитателям совершенно необходимо понять, что переживает ребёнок, встречая с их стороны ложь или обман. Ребёнок прежде всего теряет непосредственное доверие к родителям; он наталкивается на стену неправды в них, и чем холоднее, изворотливее, циничнее преподносится ему эта неправда, тем ядовитее она оказывается для детской души. Поколебавшись в доверии, ребёнок становится подозрителен и ждёт новой лжи и обмана; он колеблется и в своём уважении к родителям. В силу естественной подражательности он начинает отвечать им тем же, постепенно замыкается от них и приучается сам лгать и обманывать. Это переносится и на других людей; у ребёнка появляется склонность к хитрости и неверности вообще. В нём исчезает ясность и прозрачность души; он начинает жить сначала мелкими, а потом и крупными самообманами. Кризис доверия вызывает (рано или поздно) и кризис веры, ибо вера требует душевной цельности и искренности. Итак, все основы духовного характера приходят у ребёнка в состояние кризиса или оказываются просто подорванными. В душе водворяется та атмосфера лукавства, притворства и малодушия, к которой человек постепенно привыкает настолько, что перестаёт замечать её, а из этой атмосферы и вырастают потом всё большие интриги и предательства.

Никогда из лживой, пролганной семьи не выйдет искренний, верный и мужественный человек, разве только в порядке отвращения к своей семье и духовного преодоления её наследия. Ибо ложь растлевает человека незаметно, незаметно проникая из невинных пустяков в глубину священных обстояний; и удержать её действие на поверхности житейских пустяков могут только люди с уже сложившимся духовным характером, люди, уже утвердившиеся в Боге. И если в современном мире всё кишит открытой ложью, обманом, неверностью, интригой, предательством и изменой своей родине, то это несчастье имеет свои корни в двух явлениях: во всеобщем