Под влиянием этих дискуссий новые понятия были введены в практическую плоскость публичной дипломатии. В самой последней стратегии США по публичной дипломатии введен принцип стратегической коммуникации. Стратегическая коммуникация понимается Вашингтоном как трансляция единого месседжа, дающего объяснение действиям правительства США. Программы публичной дипломатии должны нести в себе позитивный посыл о США и молниеносно реагировать на негативную информацию о них.[182] Долгосрочные цели публичной дипломатии по распространению ценностей Америки, которые традиционно реализовывались при помощи программ культуры и образования, не отрицаются, но на передний план вышла краткосрочная политическая реклама позиции или действий США по тому или иному вопросу международных отношений. Стратегия создала новый механизм реализации публичной дипломатии. Отдел стратегической коммуникации и публичной дипломатии, а также отдел стратегических антитеррористических коммуникаций в Госдепартаменте стали основными звеньями разработки программ публичной дипломатии.[183] В 2009 г. эти ведомства стали подчиняться особому отделу по публичной дипломатии в СНБ, который имеет название «Директорат глобального вовлечения» (Directorate for Global Engagement). В СНБ появилась новая должность – советник президента в области стратегических коммуникаций.

Регион Ближнего Востока стал местом приложения новой стратегии, направленной на сдерживание исламского фундаментализма. Более двадцати стран, расположенных в Северной Африке, на Ближнем и Среднем Востоке и в зоне Персидского залива, стали мишенями новой информационной кампании США.[184] Вся деятельность США сводилась к созданию новых каналов международного вещания, которые пропагандировали американские ценности. Было создано порядка десяти новых теле- и радиоканалов, которые сегодня объединены в «Ближневосточную сеть вещания». Однако, несмотря на масштабность, американские программы и ценности остаются непопулярными в странах Ближнего Востока. По мнению экспертов Конгресса США, только треть потенциальной аудитории – а это 27,5 млн человек – смотрят или слушают интерактивные каналы США и только 0,5 % всего арабского населения считают американские каналы вызывающим доверие источником новостей.[185]

Провалы в пропаганде на страны Ближнего Востока подтолкнули Госдепартамент к поиску новых методов влияния на целевую аудиторию. В 2009–2010 гг. была выдвинута идея использования Интернета как средства для мобилизации активной и демократически настроенной массы граждан стран Ближнего Востока вокруг ценностей США. Так родилась цифровая дипломатия, или интернет-дипломатия. Ее отцом-основателем считается помощник бывшего госсекретаря Х. Клинтон – А. Росс. В Госдепартаменте были созданы новые отделы для осуществления мониторинга зарубежных социальных сетей и блогосферы (Digital Outreach Team и E-Diplomacy), а А. Росс стал автором стратегии цифровой дипломатии.[186] Под цифровой дипломатией стало пониматься прямое общение между правительством США и конкретными зарубежными блогерами и активистами, а также быстрое реагирование служащих Госдепартамента на негативную информацию о США в зарубежном сегменте Интернета.

Сегодня цифровой дипломатией занимаются несколько десятков отделов в Госдепартаменте, Министерстве обороны и Агентстве международного развития. Они анализируют сообщения и дискуссии, протекающие во всех возможных международных и национальных социальных сетях. Специалисты отделов принимают участие в дискуссиях, регистрируясь в социальных сетях в качестве рядовых участников или модераторов дискуссий. Они пытаются разъяснить пользователям поведение США на международной арене и опровергнуть дезинформацию, распространяемую в социальных сетях противниками Америки, такими как «Талибан» и «Аль-Каида».