И второе, что сейчас я могу отметить. В России всегда было много разных идейных течений. Когда они переплетались, когда они питались каким-то внутренним духом, то они рождали, как любая борьба идей, что-то на определенном этапе полезное, новое, и так далее. Все, что мы видим уже в 60– 70-е гг., это то, что Булгаков называл «взятые отдельно идеи просвещения на культурной пустыне». Потому что несложненькая философия среднего русского образованца, даже начала века, о которой он писал, заключалась в том, что сначала было варварство, потом воссияла цивилизация – просветительство, материализм, добавим нынешние клише – права человека и гражданское общество. И он пытался доказать, что, помимо этих идей, и древо европейской цивилизации, к которому мы безусловно принадлежим, как некий отряд. со своим самобытным опытом, – оно питается еще корнями. А корни – христианские ценности и идеи.

Два тезиса. На Западе, уже в 70-е годы, была принята доктрина «империи зла», где говорилось, что СССР – это не преемственное государство, преобразованное, хорошо или плохо, революцией со всеми ее грехами и прочим, а просто неизвестно откуда взявшиеся, набранные нации, которые сковали железным обручем коммунизма. Марксистская доктрина, советская, отличалась лишь тем, что, оказывается, эти неизвестно как появившиеся нации соединились под сиянием пролетарской революции. То есть стране отказано в историческом прошлом. А что это означает? Борьба против железного обруча всегда правомерна, а любое сомнение в благости сияния пролетарской революции сразу побуждает сомнения в целесообразности продолжения единства. Мы отсекли историю до 1917 г. как ненужную. Все диссидентство наше. выросло на корне революционного проекта. И империя, о которой сказал Подрабинек – это классический тезис революционеров, что империи должны умереть. Но есть разные философии истории, и в них об империях разные суждения.

Н.Болтянская: Наталия Алексеевна, прежде, чем дать слово Александру, я процитирую сообщение на пейджер: «шестидесятники – новая генерация врагов России, разваливших страну в 17-м, временно придушенных Сталиным в 1937-м, возродившихся после его смерти. Это не агенты в прямом смысле. Они работали бы и без денег – просто за хлеб, желательно с икрой. Это – враги».

А.Подрабинек: Я вообще первый раз слышу, что наша советская партийная элита была настроена прозападно.

Н.Нарочницкая: Ну, вся коммунистическая идея – это западная идея.

А. Подрабинек: Это что-то совершенно новое. Насколько я помню, вся наша советская пропаганда. была построена на том, что вокруг нас враги. Америка, Европа, страны демократии – это все наши враги. И это вбивалось в голову нам с пионерских лет. Если говорить о том, что сделали шестидесятники, я бы сказал так: они сделали свой вклад в разрушение несвободы в нашей стране, в том числе – в разрушение империи. Да, они воспользовались тем, что в стране стало относительно свободнее. Когда стало еще свободнее – при перестройке, при Горбачеве, – тогда этой идее, идее свободы, уже трудно стало противостоять. Империя в таких условиях сохраниться не могла. Если партийно-советская элита как-то учитывала интересы Запада, то она была вынуждена это делать. Потому что на самом деле процесс глобализации начался не вчера, и не сегодня – он начался давно. Мы не живем в изоляции – то есть, мы можем жить в искусственной изоляции, за железным занавесом, но в полной изоляции мы жить не можем, мы обязаны учитывать то, что творится вокруг нас. И какие бы дурные ни были наши генсеки, они понимали: надо учитывать то, что творится в мире. И они были вынуждены с этим считаться. Поэтому империя, как и вообще диктатура, была обречена. И нынешние диктатуры – коммунистические диктатуры, которые сейчас остались в Китае, на Кубе, во Вьетнаме – они также обречены.