В следующую секунду лицо Филиции мрачнеет.

— Но в один день моей сестры не стало. Это был восемнадцатый день моего рождения. И уже через неделю он пришёл за мной. Пришёл просить моей руки у отца. Сам Эзио Торричели. Мужчина моей мечты. — Горькая усмешка срывается с губ Филиции, и она закусывает их, прежде чем продолжить. — Я сильно переоценила его поступок, но разве я думала о последствиях, когда моему счастью не было предела? Только вот оно продлилось совсем не долго. Меня даже из родительского дома забрал не Эзио, а его люди. Тогда впервые все мои наивные фантазии дали трещину. А я ведь так хотела стать его светом, но пробить его стальное сердце так и не сумела. До сих пор. Я засыпаю с его именем на губах, а он даже не делит со мной кровать. Я словно призрак для него... — Филиция смахивает тонкими пальчиками сбежавшие из глаз слёзы и судорожно вбирает воздух, маскируя боль фальшивой улыбкой. — Призрак своей сестры. За всё приходится платить в этой жизни. И расплата за мои мечты — это равнодушие любимого мужчины.

В её словах столько скрытой боли, что моя просто отказывается существовать.

— Что с ней случилось? — едва слышным голосом рискую спросить её.

— Я... Я не хочу об этом говорить. Давай просто молча допьём шампанское и забудем о нашем разговоре.

— Конечно.

Филиция снова делает глоток и передаёт бутылку мне.

— Я догадываюсь о причине твоего срыва. Это, должно быть, утренняя газета?

Замираю с поднесённым к губам горлышком. Я не настолько близка с ней, чтобы копаться в своем болезненном прошлом... Да  мне и не приходится, потому что Филиция сама завершает начатое:

— На твоём месте, я бы не спешила верить таблоидам.

— Эзио как-то связан с Рафаэлем Росси? — пользуясь моментом, я всё пытаю удачу, чтобы выудить хоть какую-то информацию.

— Я не лезу в дела мужа и тебе не советую! — с этими словами блондинка выхватывает бутылку из моих рук и снова прикладывается к ней, после чего возвращает обратно мне. Но уже на пятом круге моя голова начинает хмелеть.

— У меня никого не осталось... — я вновь разряжаю скопившуюся тишину. — Мне, кажется, ты тоже одинока. И мне бы не хотелось видеть в тебе врага, Филиция. Думаю, мы могли бы с тобой поладить.

— А я думаю, что шампанского тебе хватит, — иронично подмечает она. Но прозвучало это без присущего ей высокомерия. Да, несмотря на её ангельскую внешность, характер ей достался знатной суки.

— Да, тут я с тобой соглашусь, — неуверенно поднимаюсь на ноги и держусь за край стола, чтобы поймать равновесие. — Спасибо за разговор, Филиция, — посылаю ей усталую полуулыбку и по стеночке двигаюсь в направлении из комнаты.

— И тебе спасибо, — доносится мне в спину. — По прилёту повторим?

Чувствую, как мои губы растягиваются в широкой улыбке, и, обернувшись, я отвечаю:

— С удовольствием.

Выхожу в коридор и так же по стеночке следую вдоль него в поисках туалета. Мне нужно умыться холодной водой, чтобы немного прийти в себя.

Разговор с Филицией отвлёк меня от событий сегодняшнего утра, но я опять невольно вспоминаю заголовок в газете... И злюсь на себя, что не испытываю от этой новости никакого облегчения.

Возможно, где-то внутри меня всё ещё живёт та глупая девочка, которая любила дьявола, и она по-прежнему молится за его проклятую душу, чтобы он был жив.

— Стучаться не учили?

Вздрогнув, я встречаюсь со взглядом Гектора. Испытующим взглядом, от которого становится неуютно. Настолько, что даже волосы на затылке словно встают дыбом, и кожа в том месте покрывается потоком чувственных мурашек, тут же рассыпаясь по спине колючими осколками.