– С чего ты решил, что он не сам упал? – Арсения удивленно повернулась к нему.

– Потому что я видел его руки.

*

Когда они возвратились в зал, охрана уже оцепила сцену, оттеснив зрителей и музыкантов. Арсения подошла ближе и вгляделась в очертания того, с кем пару часов назад весело болтала, строила планы. И не только на сегодняшний вечер. Светотехник не догадался погасить прожектор, отчего луч света падал прямо на неподвижное тело.

Арс посмотрела на руки Островского. Да, Иван оказался прав. Обычно аккуратные, со сдержанным мужским маникюром, руки продюсера выглядели теперь по-другому. Грязь на костяшках. Ссадины. Кое-где виднелись синяки и кровоподтеки. Ноготь на указательном пальце правой руки слез с пластины и некрасиво оттопырился. Арсению передернуло.

Да, его определенно убили. Возможно, толкнули, а потом, когда он повис, как показывают в фильмах, зацепившись руками за край какой-нибудь балки, били по кистям, чтобы сорвался. И он упал.

– Девушка, отойдите от пострадавшего! – Люди в форме по-хозяйски разместились рядом с телом, оставляя на полу грязные следы. Арс показалось, что своими грязными ботинками они втаптывают в сцену ее, Арсении, жизнь.

Кто же его убил? И что теперь делать ей?

– Девушка, вы тут главная? – Арсения обернулась, краем глаза увидела, как усмехается Иван.

– Меня зовут Арсения Светлова, – проговорила она, глядя на барабанщика, а затем перевела взгляд на полицейского, – я руководитель музыкальной группы «Лунные блики», мы здесь выступали. Вам лучше найти менеджера клуба, она свяжет вас с управляющим.

– То есть это ваш концерт сейчас был? – Арсения кивнула. – Тогда нужно, чтобы вы сделали объявление. Зрители в зале могли что-то видеть, поэтому я не могу их отпустить. Но и опросить сегодня их тоже не получится, у нас нет столько людей. Поэтому каждому из них надо будет подойти к нашим сотрудникам, их сфотографируют и запишут данные. После этого они смогут уйти. Да, и если кто-то видел что-то важное, попросите их подойти ко мне лично. Запомнили?

– Конечно. – Арс растерянно оглядела зрительный зал. Он изменился разительно. Еще сорок минут назад это была стихия, единая сила, люди пели вместе с ней, жили ее музыкой, так же, как и она сама. Теперь же она чувствовала их страх. Он проникал в нее и соединялся с ее чувствами – болью, растерянностью, неопределенностью.

– Друзья! – произнесла она и закашлялась. Прочистила горло, отвернувшись от микрофона. Увидела, как люди потянулись к ней. Софиты уже погасли, поэтому она видела глаза, устремленные на нее.

– Друзья, – вновь повторила она, – произошел несчастный случай. Мне очень жаль, что так получилось, но вам… всем нам придется пока остаться здесь. – Зал возмущенно загудел, но Арс не обратила на это внимания. – Ненадолго. Полиция запишет ваши данные и отпустит. В течение нескольких дней с вами свяжутся, чтобы опросить. Если кто-нибудь из вас видел что-то необычное, связанное с тем, что случилось, прошу вас, не молчите. Подойдите к этому человеку прямо сегодня, – она рукой показала на полицейского, – и расскажите все. Да, и еще, – она поймала недовольный взгляд полицейского, – я понимаю, что этот вечер испорчен, хоть и не по моей вине. Я прошу у вас прощения.

*

Полиция работала медленно, основательно. Арс с ребятами отпустили только ближе к двум ночи. Раздавленные, уставшие, они молча разбрелись сначала по гримеркам, а потом расселись по машинам и двинулись каждый в свою сторону. Никто и не вспомнил, что после концерта они договаривались собраться, чтобы отпраздновать их победу. Нечего праздновать. Все кончено.