"Я твой парень", — сообщил он мне тогда.

Хотя сама я ничего не помню.

Впрочем, Камаев не стал разбираться. И просто избил Мирослава. За сам лишь факт такой наглости. Заявить права на игрушку криминального авторитета.

Если бы не я, Мирослава бы убили.

Я вымолила его жизнь в обмен на сексуальную близость.

И вот он здесь. Прожигает меня гневом зеленых глаз.

Разбитые губы. Сломанный нос. Лицо все в ссадинах и синяках.

Но жажда выяснить, чем я занималась с Анваром — она двигала им, несмотря на боль и травмы.

— Мирослав? — застыла я с полотенцем в руках.

Только что проклинала себя за падший вид.

Вытирала засохшие капли на лице.

А теперь стою перед ним, как на судебном заседании.

— Я вижу, ты отлично устроилась, — вздохнул он тяжело. И обошел меня полукругом. — Пока я тебя повсюду ищу. Обзвонил всех твоих знакомых, школьных подруг. Оббегал все больницы и морги. Оббил все пороги полицейских участков… Ты просто развлекаешься с бандитом, — произнес он с болью в голосе. И я увидела, как дрожит вода в его глазах. — Ты просто бухаешь и трахаешься, как последняя шлюха!

Он кричал на меня, будто я и правда была частью его жизни.

Обвинял в предательстве.

Но я честно ничего не помнила.

— Прости, но я не понимаю…

— Раньше ты все понимала! — рвало его на части от эмоций. — Раньше ты бы никогда так не поступила!

— Я не помню себя раньше. Ты меня знал?

— Что?! — вспылил он. — Знал ли я тебя раньше?! ЗНАЛ ЛИ Я ТЕБЯ?! Ты… — Его руки затряслись. Мирослав оперся на рукомойник. А по щекам скользнули первые слезы. — Ты просто издеваешься?

Он смотрел мне в глаза. Было так неловко и стыдно.

Но я правда не понимала, что происходит.

— Извини. Но я тебя не знаю.

— Не знаешь меня? — повторил он. И нервно засмеялся через слезы. — Не знаешь меня, да? Не знаешь?! — Мирослав сорвался и схватил меня за плечи. Стал кричать прямо в лицо. — НЕ ЗНАЕШЬ МЕНЯ?!

— Пожалуйста!

— Я твой парень, Цвета! Что с тобой происходит?! Почему ты ведешь себя так, словно это не ты?! Я как будто встретил другую девушку — не тебя! Не Васильеву! А какого-то монстра, только внешне похожего на ту, которую любил!

Он это сказал. А у меня просто сердце опустилось.

Я почувствовала, как дыхание уходит куда-то вглубь легких.

Мне было трудно сделать вдох.

А вместе с душевной тяжестью опускались слезы на щеках.

— Лю… бил? Ты меня… любил?

Мне стало вдруг так больно.

Я начинала вспоминать какие-то отрывки.

В голове рисовалась картинка, где мы вместе.

Его голос. Манера говорить. Отдельные слова.

В чехарде этих осколков Мирослав был не таким, как сейчас.

Он был улыбчивым и добрым.

Он не делал мне больно. Опекал меня.

Он говорил мне прекрасные слова.

Нам было хорошо с ним вместе. Мы ходили куда-то, взявшись за руки. Обнимались.

Он целовал меня в щеку. И в губы.

Я чувствовала, как он касается меня руками.

Я вспоминала это тепло. Этот уют. Этот покой, когда я с ним.

Была. Потому что теперь казалось, что все осталось где-то там. В прошлой жизни. Которую я прожила. И обратной дороги не осталось. Мосты сожжены.

— Любил ли я тебя?

Мирославу было трудно говорить.

Его горло сводило спазмом.

Слезы душили так же, как и меня.

Господи. Почему это так трудно?

Что со мной не так? Где я свернула не туда?

Зачем судьба свела меня с Камаевым?

— Прости… — мотала я головой.

Было так паршиво ощущать себя ножом в его сердце.

Ведь это я причинила ему боль.

И, в отличие от Анвара, я смогла это вспомнить.

С каждой секундой, проведенной с Мирославом, я вспоминала все больше из наших отношений.

— Я бы показал тебе на телефоне море фотографий, где мы вместе. Раз уж ты забыла, как нам было хорошо… Но его забрали те уроды. Которых ты теперь обслуживаешь, как грязная сука.