​

​

Поднимаюсь к безопаснику.

— Привет, Костя, — жму руку. — Второй ключ от оружейного сейфа давай.

Забираю.

— Я сейчас отъеду. Ты смотри тут за всем, если что, сразу мне.

— Как обычно!

— Да, еще. И сегодня, и всегда: если случится что, — землетрясение, потоп и так далее... Первой спасаешь Ольгу, второй Эрику, потом Карла, а после себя и всех остальных. Ты меня услышал.

​

​

Звоню Ольге:

— Я тебя прошу: если Эрика спускается, не подходи к ней. Вообще. Что бы не происходило. И спасибо, что ты есть.

​

​

Только начал входить в курс дела на работе, звонит Костя:

— У нас на верхнем этаже потоп. Ты как знал.

— Канализация?

— Нет, аквариум. Часть рыб удалось спасти.

— Ничего себе! Погоди, на него гарантия еще должна действовать.

Хмыкает.

— Что?

— Эрика Карловна его разбила.

— ??? Еду.

​

​

Приезжаю, поднимаюсь, беру ее за руки, заглядываю в глаза:

— Эри, ты случайно разбила аквариум?

Стекло должно было быть небьющимся — так заявлял производитель.

Смеется, откидываясь:

— Они таращились и осуждали меня, а мне не слышно, что они говорят. Я долго била, наконец, получилось.

— Кто тебя осуждал?

— Как кто? Рыбы.

36. Глава 36

Игорь.

Договариваюсь с тем самым знакомым врачом скорой, что на вызов приедет именно он. Хоть объяснять ничего не надо будет. Наркологический центр, естественно, выбираем с Карлом самый престижный. Первый курс лечения длится в среднем три месяца. Посещения запрещены. Общение с родственниками — только по телефону, в установленное время. Если все идет по плану.

Карл выглядит потерянным; такие глубокие и ужасные мысли читаются на его лице, что врач решает ввести ему успокаивающее. До моего приезда Эрика исхитрилась расколотить еще и окно на верхнем этаже. И кричала при этом так, что перед воротами собрались прохожие.

Осколки, конечно, не выпали кому-нибудь на голову — везде предусмотрительно установлены триплексы, на которых кусочки стекла и повисли. Но внутри верхний этаж, с разбросанными ею вещами и изуродованным панорамным окном, стал напоминать последствия погрома или даже постапокалипсис.

Может, у нее появился пунктик насчет стекла или бывает фобия такая? Врач скорой этого не знает. Если она нашла припрятанный где-то порошок, разбираться с его последствиями будут узкие специалисты. Пока Карл уговаривает дочь согласиться на лечение, отзываю врача в соседнюю комнату и показываю спину, — что-то я еле ноги таскаю.

Он присвистывает, трогает мой лоб, делает мне пару уколов в ягодицу и обрабатывает несколько воспалившихся участков кожи — говорит, какая-то инфекция в ранки попала. И даже оставляет еще ампулы — антибиотики, на курс. Врач категорически настаивает, чтобы я сегодня больше никуда не ездил, а лег в постель. Честно говоря, подчиняюсь медицине с облегчением. Устал. И голова раскалывается. Пусть Костя поедет с Эрикой и проследит там за всем.

Ничто не заставит меня сейчас подняться в наше бывшее уютное гнездышко. Укладываюсь в гостиной. Через какое-то время слышу: входит кто-то. В голове крутится Эрика — и жалко ее, и спрятаться от нее хочется.

— Приподними голову, — слышу мягкий, но настойчивый голос.

Это не голос жены. Это... это Ольга.

Кряхтя, ложусь на спину и смотрю на нее. Красавица. Но самое прекрасное в ней не лицо, и даже не грудь, а доброта. Здесь полный дом народу, а всем пофиг, что я трясусь от холода, скрючившись на кожаном диване в гостиной. И только она пришла, и подложила подушку под мою дурную голову. И постелила простынь так, что мне осталось только перевернуться на другой бок. Принесла теплое одеяло...

— Брюки снимай.