Беляев хватает стопку бумаг, лежащую на столе перед ним.

БЕЛЯЕВ

Не успел. Столько дел…

Пробегает первый же лист в стопке. Глаза округляются.

БЕЛЯЕВ

Что?! Это же МОЁ отделение!

МАЛЬЦЕВА

(насмешливо) Я говорила Куликовскому то же самое. Но он кричал: «Это МОЯ больница! Это МОЯ больница!»

(ЗИЛЬБЕРМАН, КУЛИКОВСКИЙ, ЖЕНА ЗИЛЬБЕРМАНА, ЛИДВАЛЬ, РЕАНИМАТОЛОГ.)

Зильберман на функциональной кровати, подключенный к ИВЛ. Лидваль стоит у головного конца кровати, втихомолку промокнула глаза. Жена Зильбермана сидит на краешке постели, держит его за руку, спокойна. Реаниматолог стоит у аппарата ИВЛ, подчинён вердиктам главного врача. Куликовский – посреди палаты, – держит в руках ленту ЭЭГ, фактически кричит.

КУЛИКОВСКИЙ

Это моя больница! Здесь я решаю, кто когда умирает! Я созову ТАКОЙ консилиум!.. Не-е-т! Я не собираюсь констатировать смерть на основании дурацких бумажек!

С омерзением отшвыривает от себя ленту ЭЭГ – та падает на пол, на ней монотонные штриховые линии, без всплесков мозговой активности. Куликовский начинает расхаживать по палате. Лидваль с женой Зильбермана переглядываются. Жена ей взглядом-жестом: я уже пыталась, попробуй ты.

ЛИДВАЛЬ

Михаил Александрович, вы оспариваете очевидное…

КУЛИКОВСКИЙ

Ты вообще молчи! Она ему хоть жена! А ты кто?! Бросила роддом! Укатила в Питер. Родила на старости лет… Чего сюда явилась?!

Лидваль прощает ему, все знают его характер. Спокойно, ровно:

ЛИДВАЛЬ

Я приехала проститься с другом и учителем.

Куликовскому уже стало стыдно… Но он горяч. Останавливается, смотрит на Лидваль:

КУЛИКОВСКИЙ

Извини. … Но…

Оглядывает всех.

КУЛИКОВСКИЙ

Никаких заключений, пока в истории не будет записи из Бурденко! Что вы понимаете про мозг?!

Смотрит поочерёдно на Лидваль, на жену Зильбермана. Стучит себя кулаком по лбу:

КУЛИКОВСКИЙ

Чёртовы бабы! У вас же вместо мозга… одно место!

Выносится из палаты. Лидваль и жена Зильбермана переглядываются. Поневоле прыскают – нормальная реакция на стресс: «смеяться, когда нельзя». Реаниматолог не в своей тарелке.

РЕАНИМАТОЛОГ

Я пойду. У меня… ещё коматозник.

Выходит.

(САЗОНОВ, 1-Я ЖЕНА САЗОНОВА, АНЕСТЕЗИСТКА, РЕАНИМАТОЛОГ.)

Сазонов на кровати, на ИВЛ. Рядом с кроватью сидит 1-я жена – в более приличном, нежели в предыдущей серии, виде. Анестезистка за столом, деловито пишет. Заходит реаниматолог.

РЕАНИМАТОЛОГ

Почему посторонние в палате?

АНЕСТЕЗИСТКА

Сказала: жена.

У реаниматолога вид: какая, к чертям, жена?! Его жена рожает.

1-Я ЖЕНА САЗОНОВА

Бывшая жена.

РЕАНИМАТОЛОГ

Бывшая жена – посторонний человек. Иначе бы не была бывшей. Прошу на выход.

Его страсти в предыдущей палате достали, здесь он более жёсткий. 1-я жена поднимается, наклоняется к Сазонову, шепчет:

1-Я ЖЕНА САЗОНОВА

Умоляю, прости его! Приди в себя – и прости! Он – твой сын!

Идёт на выход. Реаниматолог ждёт, когда она выйдет. Демонстративно закрывает за ней дверь.

РЕАНИМАТОЛОГ

У одного – жена и любовницы! У этого – и вовсе жён несколько! Мы уже живём по законам шариата?!

Утирает лоб.

РЕАНИМАТОЛОГ

Я – перекусить. Пока не началось…

(РАМИШ, СЫТИН, АЛИК, РЕАНИМАТОЛОГ, ПОСЕТИТЕЛИ, ПЕРСОНАЛ, БУФЕТЧИЦА.)

Заходит реаниматолог, идёт к очереди, перед ним, через несколько человек – Рамиш и Сытин. Забегает Алик, видит Сытина – к нему, бросая очереди:

АЛИК

Мне занимали!

Парни жмут руки, Рамиш кивает.

Уже за столиком, втроём: Рамиш, Сытин и Алик.

АЛИК

Ох, тебе Алинка задаст!

СЫТИН

Алик, она же мать!