Она посмотрела каждому из своих детей в глаза, прежде чем закончить:

– Так помните, – сказала она, подкрепляя слова властным взглядом, – Тор был отравлен ревностью, и не было чести в том, что он сделал со Старкадом. Не богатством или страхом измеряется ваше достоинство, но весом вашего имени. Вы дети Уннтора Регинссона, и я наказываю вам высоко вознести его имя своими делами.

Слабо горевший огонь бросал красноватые отсветы на пол дома; люди были не более чем смутными силуэтами. Хельга увидела, как самый крупный из них зашевелился:

– Пора в кровать, – пророкотал, вставая, Бьёрн, и Тири вскочила, подняв на ноги сонного Вёлунда. Тихими пожеланиями доброй ночи их проводили за дверь. Семья Карла ушла в дальний угол дома, и вскоре Хельга слышала только медленное размеренное дыхание, перемежаемое легкими всхрапами.

Но в ушах ее все еще звучал голос матери: «Он стал пешкой богов и потерял самого себя».

Сон пришел к ней нескоро.

Первые лучи утреннего солнца перевалили за холм, даруя сумеркам жизнь и цвет и перекрашивая деревья, окружавшие поле, из серых в зеленые. Ковыляя спиной вперед, Хельга тащила через траву сломанный лемех, уставившись на свои согнутые колени и след перед собой.

– Иииии… стой! – скомандовал Эйнар.

Она подчинилась приказу.

– Тяжелый, – сказала она, потирая натруженные руки. – Почему не ты это делаешь?

– Кто-то должен следить за бороздой. Теперь поверни направо, – услужливо показал он и проигнорировал ее хмурый взгляд.

Она взглянула вниз, на ноги, потом на прямую линию между собой и Эйнаром, вздохнула и развернула лемех.

– Вот так?

– Хорошо, теперь тащи его в эту сторону, пока я не скажу остановиться, – он показал влево.

– Да ты этим наслаждаешься, – пробурчала Хельга, когда земля наконец стала поддаваться лемеху, и между ее отступающими ногами появилась линия.

– Остановись и развернись!

Хельга сделала, как было сказано, и направила линию обратно к Эйнару. Когда она добралась до него и соединила третью линию с первой, с нее катился пот.

– Зачем это? – спросила она, переводя дыхание.

– Ты что, не помнишь прошлый раз?

– Давай представим, что нет, – сказала Хельга резче, чем собиралась.

– О, – сказал Эйнар, – точно. Уже одиннадцать лет прошло. Извини. Так вот, это для метания камней. – Он махнул рукой на большой треугольник, вычерченный Хельгой на земле. – Тот, кто кинет дальше, победит, но нельзя выходить за линию. Потом будет другое состязание, вон там, – он указал на барьер высотой по колено, за которым высились три мишени – ближняя в двадцати ярдах, самая дальняя в сотне. – Будут метать топоры и копья, потом стрелять из лука.

– И все в один день?!

– А потом еще гонка, – Эйнара было уже не остановить. – Сначала туда, – он небрежно махнул рукой в сторону северного края поля, где из земли торчал шест, – вокруг того шеста и к следующему, – второй шест высился далеко на восточном конце поля, – потом мимо третьего и назад.

– И на этом они закончат?

– О нет, – Эйнар усмехнулся. – Старый медведь заявил, что будет еще игра в тафл, но больше ничего не сказал.

Хельга нахмурилась:

– Почему?

– Есть у него причина, наверное, – сказал Эйнар. – У него она всегда есть.

Издалека донесся стук и дребезжание телеги.

– Ох, зараза! Я забыл! Камни…

– Какие еще камни?

В полумиле от них показался Яки, медленно ведущий лошадь с телегой. Эйнар огляделся, бешено дергая головой:

– Где топор?

Хельга остановилась и задумалась, восстанавливая их передвижения.

– Вон там, – сказала она, – где мы еду оставили.

Топор был прислонен к длинному бревну, идеальному для того, чтобы посидеть на нем и перекусить. «Хорошо знать, что в жизни главное», – подумала она и улыбнулась.