– Что такое Городище?

– Тут когда-то поселение было. Тыщу лет назад или даже больше. Еще говорят, силу это место имеет, порчу снимает.

– А проклятие? Вы сказали, проклятие Городища?

– Насчет проклятия не знаю – думаю, Оришка все выдумала, чтобы не лезли куда не надо. Тыщу лет простояло, и не нужно лезть, не нами сделано, не нам нарушать. А они… – Она махнула рукой. – А ты поживи сколь хочешь, я тебя в дочкину комнату определю.

– Я недолго, мне бы только оглядеться и… – Татьяна вздохнула.

– Я не гоню, живи.

– А как же вы без света и телефона? А если в больницу?

– У нас есть три машины, никто не откажет. А насчет электричества – было, а в позапрошлом году вырубило из-за града и молнии, да так и не приехал никто починить. Знаешь, оказалось, можно жить и так.

– А продукты?

– Приезжает лавка до самой зимы, раз в месяц привозит чего надо. Забирает грибы, мед, ягоды, молоко. У нас своя пасека, огороды, кузня, конюшня. Нам хватает. Так и живем. Человек ко всему привыкает.

– Не представляю, как можно так жить! И телевизора нет, и радио! Вы же не знаете, что в мире делается, а вдруг война?

Марина рассмеялась и махнула рукой:

– Мы-то чем поможем? И бежать нам некуда. Да и не докатится сюда. Ты вот нашла, думаешь, просто так?

– А как?

– Сюда просто так не попадешь, поверь. Да и ты бы не попала, если бы ярчук не вынюхал.

– А как называется ваша деревня?

– Городище.

– Тоже Городище?

– Городище одно. То, что в лесу, – старое, наше – теперешнее.

– А у вас много людей живет?

– Тридцать шесть человек.

– Всего тридцать шесть? – не поверила Татьяна. – Столько земли, лес, поле – и всего-навсего тридцать шесть человек?

– У нас воля, – сказала Марина. – Кто хочет, может уйти в город. А другие приходят и остаются. Катя привезла сестру больную несколько лет назад, да так и остались обе.

– Так у вас вроде секты? – догадалась Татьяна. – А школа?

– Какая секта! – рассмеялась Марина. – Ну ты и выдумала! Просто живем, никого не трогаем. Не все могут жить на земле и при земле, избаловались городом. А школы нет, да и детей тоже нет. А будут – придумаем что-нибудь. Пошли, покажу твою комнату.

Она отворила низкую дверь около печи, вошла первой, неся керосиновую лампу. Татьяна вошла следом. Неверный свет осветил маленькую светелку с закрытым занавеской окном, кровать в углу под синим с белыми узорами покрывалом, тумбочку, этажерку с книгами и журналами, пестрый половичок на полу.

– Живи, – сказала Марина, посторонившись, пропуская Татьяну.

…Ночью ей снился сон про Зойку – большой человек бил Зойку, та сначала кричала, потом затихла. Она, Татьяна, едва живая от ужаса, ломая пальцы, пыталась провернуть ключ и открыть дверь. Дверь распахнулась наконец, и она, слетев кубарем по лестнице, выбежала в холодную ночь босая, в одном платье…

Следующая картинка черно-белая: Рудик и клиент во дворе, Рудик показывает рукой на ее окно. Она ныряет за занавеску, подыхая со страху, тот смотрит, и его взгляд прожигает насквозь стену дома. Очень светлые глаза, жестокие, беспощадные. Они смотрят друг другу в глаза, и Татьяна понимает, что это приговор – она свидетель…

Она кричит и бьется, ночная рубашка влажна от пота; Марина прижимает ее к себе, уговаривает, шепчет…

– Он убил Зойку, а я боялась сказать, – всхлипывает Татьяна. – Я думала, может, она живая. И Рудик пропал – говорили, попал под машину. И тогда я убежала…

Марина укачивает ее, как ребенка, крестит, напевает тихо.

Жанне снилось, что мама умывает ее, сильно проводя шершавой рукой по лицу. Разве у мамы шершавые руки? Потом она почувствовала холод и открыла глаза. Стоял вечер. Небо было дымчатым, с городской розоватой подсветкой, и уже посверкивали остро две-три звезды. Она лежала на холодном и нетвердом, кажется, влажном, а рядом кто-то был. Она скосила глаза и вскрикнула – затылок пронзила резкая боль. Рядом стоял щенок-подросток неопределенного цвета, грязный, со свалявшейся шерстью, и смотрел прямо ей в глаза. Долгую минуту она рассматривала щенка, думая, что сон продолжается. Но это был не сон. Песик неуверенно подошел ближе, ему было страшно. Она по-прежнему не шевелилась. Он придвинулся еще и лизнул ее в лицо. Она удивилась, подумав: какой, к черту, щенок? Откуда здесь собака? И вообще…