Татьяна с удивлением вслушивалась в странные слова женщины, мало что понимая. Слова знакомые, а смысл ускользает.

– Ой, да что ж это я! – спохватилась та. – Я – Катя Огей, соседка. Ты ж посмотри, чтобы мама поела, ладно? А я побежала, робить надо. И с девочками сговорилась в лес по ягоды. А то хочешь с нами?

Татьяна не успела ответить, как Катя сказала:

– Я ж понимаю, ты ж только приехала, я в другой раз забегу!

И побежала по деревянной дорожке на выход. Дробно простучали шаги, хлопнула калитка, звякнула щеколда. Тятьяна смотрела ей вслед, недоумевая – она сказала, посмотри, чтобы мама поела… Она сказала: мама?

…Мамы нет уже три года. Она болела, почти не выходила из дома, пыталась наставить на путь ее, Татьяну, надоедала, воспитывала, а она только отмахивалась, а потом и вовсе ушла – сняла квартиру с подружкой Зойкой, и зажили они в свое удовольствие. Все было, даже вспоминать не хочется. Когда мама умерла, соседи разыскали ее только через неделю. Она почувствовала оторопь и попыталась вспомнить, когда видела мать в последний раз – получалось около трех месяцев назад. Все говорила себе, что нужно забежать, проведать, но, вспомнив занудные наставления, откладывала. Теперь можно не бояться – не осталось ни одного человека на земле, который будет указывать, как ей жить. Мать была неудачницей – озлобленной, безмужней рабочей текстильной фабрики, рано состарившейся, и меньше всего Татьяна хотела повторить ее судьбу. Ничему путному научить дочку она не могла. Татьяна только морщилась на ее причитания, что надо учиться, блюсти себя, не путаться с кем попало. «А сама?» – хотелось закричать Татьяне. Нагуляла ребенка, замуж не вышла, не училась, всю жизнь копейки считала. Мать вызывала у нее раздражение, смешанное с брезгливой жалостью, и, окунувшись в новую забубенную жизнь с отвязной Зойкой, Татьяна начисто о ней забыла.

Мать оказалась права – закончилось все очень плохо. А может, ее правота была ни при чем, просто загулы часто заканчиваются плачевно. И побежала Татьяна куда глаза глядят, спасаясь, боясь оглянуться, ног под собой не чуя…

Она домыла пол, распахнула окна и двери – пусть дом проветрится. Достала воды из колодца, полила цветы. Разыскала среди книг на полке старый потрепанный сонник и уселась на верхней ступеньке крыльца. Пролистала, нашла толкование сна про бег. Почти каждую ночь ей снится, как она бежит. Убегает.

Оказывается, бег в одиночестве означает погоню за удачей и богатством. Бег с друзьями – веселье и радость. Хорошо бы…

Каждую ночь она убегает, полная страха и тоски. Страх во сне – разочарование и несчастная любовь.

Убийство… Татьяна оглянулась – ей почудился чужой взгляд. Никого! Тишина, безмятежность, ни ветерка… Сон, в котором убивают невинного человека, предвещает отчаяние и бегство. Убийство врага – к удаче. Если убивают вас – будьте осторожны, отступите, постарайтесь избежать сетей, расставленных врагами.

Татьяна захлопывает книжку. Радужного настроения как не бывало.

Она задремала, опершись спиной о балку крыльца. И снилось ей, что на участок входит человек. Аккуратно прикрывает калитку и смотрит на Татьяну светлыми, почти белыми глазами. Стоит и смотрит. А она, полная тоскливого ужаса, понимает, что убежать не получится. Рука нащупывает металлический стержень, сжимает. Мужчина неторопливо идет к ней, на ходу доставая из кармана… рука его застревает, он дергает ее, пытаясь вытащить нечто… и тут Татьяна, вскочив, бьет его железным стержнем – раз, другой… Она видит черную кровь на своем платье, на руках, деревянной дорожке… и кричит пронзительно и тонко…