– Вы правы, ваша светлость. Сперва, как говорят, были только катапульты, а потом местные алхимики придумали такой состав, одна капля которого сжигает корабли! Если корабли проходят близко к стене, кувшинчики с такой горючей смолой бросают руками. А если на середине пролива, туда метают катапультами…

– И попадают? – спросил я с недоверием.

Он хмыкнул.

– Когда в ложке десять кувшинчиков, то хоть один, да попадет…

– Здорово, – сказал я. – Что-то меня очень даже заинтересовала такая смесь… Почему-то…

– Да, – согласился он, – за нее любые деньги дадут. Но туда не пройти. Та часть города отгорожена добавочной стеной.

– С ума сойти, – сказал я. – А как же люди? Жители?

– Днем ходят куда угодно, – объяснил он, – кроме горы, конечно. А ночью и они сидят дома.

– И что? – спросил я безнадежно. – Никак?

Он пожал плечами.

– Ну… почему же… Смотря сколько у вас денег…

– О, – сказал я обрадованно, – здесь уже демократия? Деньги выше чести? Это хорошо… Держи, этого хватит?

Он покачал головой, глядя на золото.

– Да, хорошо живете… Еще бы, на таких кораблях можно грабить кого угодно…

– Это точно, – согласился я. – Меч порождает власть, как сказал великий кормчий… Рискнем?

Он кивком пригласил следовать за ним, оглянулся, проверяя, следуем ли, я наклоном головы подтвердил, что все так же доверяем и полагаемся, и он уже свободнее пошел через открытое и освещенное пространство к темной стене из грубо отесанного камня.

Из ниши выдвинулся человек в блестящих доспехах и с алебардой в руках. Мы замерли, только Ганшилд продолжал идти, но руки раскинул в стороны в примиряющем жесте и еще показывая, что оружия в них нет.

– Стой!.. – сказал стражник строго. – Пропуск!

– С пропуском все в порядке, – заверил Ганшилд. – От самого короля. Мне с друзьями надо на ту сторону… Ну, я пару раз бывал там, за стеной девки всегда слаще, ты ж меня помнишь…

Стражник ответил резко:

– Нет, не помню! О каком короле речь?

Ганшилд вытащил из кармана две золотые монеты, которые я ему дал. Насколько помню, там вычеканен некий полустертый мужской профиль с орлиным носом.

– Об этом, – сказал он и подал стражнику. – Имя Его Величества, к сожалению, не упомню…

Стражник попробовал одну монету на зуб, другую, широкая морда расплылась в улыбке.

– Я тоже не помню, – сказал он, – но государь был великий, судя по… гм… мне кажется, он был человек с весом. В общем, пропуск в порядке. С таким пропущу тебя с друзьями куда угодно.

Он отступил и даже отвернулся, а мы тихонько проскользнули за его спиной в неприметную и узкую калитку. Я подумал с облегчением, что в рыцарском мире такое бы не прошло, но здесь уже более высокая ступень развития общества, тут все покупается и продается, здесь свобода и гражданские права, так что хитрому да вороватому живется проще, чем честному и соблюдающему какие-то устаревшие этические правила, а они для демократа все устаревшие и все лишние.

От каменной мостовой еще несет чадом горелого бараньего жира, при закрытии лавок его остатки выплескивают прямо на землю, лунный свет блекло высвечивает вывески с указанием, где мастерская шорника, оружейника, а пекарню мы угадываем по ароматному запаху, над каменными заборами возвышаются темные платаны, под ногами рассыпаются конские каштаны…

…но нигде ни звука, все как вымерло. Юрген оглядывался по сторонам разочарованно, а перехватив мой вопрошающий взгляд, пояснил виновато:

– Я ж по своей невинности поверил этому гаду, что к бабам идем на этой стороне!

Ганшилд буркнул:

– Ваш вождь решил посмотреть не на баб, а на гору, где расположены катапульты. Забыли?