Все закричали «ура» и подняли кубки. Макс поднялся, весь красный, уши вообще полыхают, как факелы, поклонился, сел, снова вскочил и начал кланяться во все стороны, не зная, что делать с кубком в руке.

Аскланделла смотрела на него с явной симпатией.

– Это настоящий рыцарь, – произнесла она, ни к кому не обращаясь. – Образец скромности и рыцарских добродетелей.

И хотя можно ответить и мне, но я демонстративно смолчал, не такая уж она и цаца, чтобы я хватался за любую возможность заговорить с нею, ах, какое это счастье, да что вы говорите… в гробу я видел такую галантность, я из поколения небритых героев.

Сандорин сказал учтиво:

– Пожалуй, он единственный, чье имя любой рыцарь может произнести раньше своего и не ощутить себя ущемленным.

– И ему не завидуют? – спросила она.

Он покрутил головой.

– Выше высочество… его все любят. В самом деле, а не на словах. Он влюблен в свою работу, а не в почести. Уверен, сюда на пир его привели под конвоем по приказу его высочества.

Она бросила на меня беглый взгляд.

– Да уж, достойное обращение с героем!.. Вообще-то, на мой взгляд, вам удалось победить герцога Келленгтона лишь потому, что вы воевали в немалой степени… нечестно, как многие знатоки военной науки могут сказать.

– Принц, – сказал я, обращаясь к Сандорину, – если вам кто-то будет пороть какую-то глупость, то можете дать в морду, но если дурь порет женщина – что они еще могут? – улыбайтесь и кланяйтесь, улыбайтесь и кланяйтесь. Они очень уж умные, как же! Не знают еще, что любая война – нечестное дело. Но если она там восхочет вам брякнуть, что быть опытным военным стратегом плохо… ну, у женщин на все есть свое особое и единственное верное мнение, молчите и улыбайтесь.

Аскланделла помедлила, повернула голову, под ее холодным взглядом я ощутил себя по макушку в проруби.

– Ваше высочество, – произнесла она с нескрываемым презрением, – если у вас считается приличным разговаривать через голову женщины, то среди нормальных людей…

– Так то среди нормальных, – ответил я, – а мы – лучшие! Мы во всем выше серой унылой нормы, ваше высочество. Вам повезло оказаться среди избранных. Вы превосходите только титулом, но это, признайтесь, не ваша заслуга?

Она бросила на меня косой взгляд и снова занялась содержимым тарелки.

– Я могу гордиться и заслугами родителей, – произнесла она после паузы с надлежащим холодком, – не находите?

– Только если ваш отец, – ответил я, – стал императором из простых, скажем, графов. Нет, еще лучше – баронов! Но если и родился сыном императора…

Она умолкла, затем спросила язвительно:

– А вы?

Я указал взглядом на скромно обгрызающего утиную лапку Макса.

– Мы с ним встретились на одном из турниров, оба были простыми рыцарями. Даже безбаннерными. Но мы прошли много земель, завоевали много королевств, в том числе и массу причудливых… Знаете ли, что у Макса в собственности земли не только виконств и графств, но и целое королевство далеко по ту сторону Большого Хребта? На берегу бескрайного южного океана?

Ее веки чуть дрогнули и приподнялись, глаза стали крупнее, можно бы даже залюбоваться их чистотой, если кому нравится арктический лед.

– Королевство?

– Да, – ответил я с тихим злорадством. – Но строить ему глазки напрасно, ваше высочество, даже не пытайтесь. Он видел столько прекрасных женщин юга, настоящих женщин, но даже они не тронули его сердца и не привлекли взора.

Она чуть искривила губы.

– А они пытались?

– Даже королевы, – соврал я, не моргнув глазом. – Настоящие женщины понимают, что мужчин нужно измерять не титулами.