Но бред то или нет, однако надо на него как-то реагировать, а как именно, Вася не понимал. Написать рапорт о распространении пораженческих слухов? Если начальство сочтет, что дело выеденного яйца не стоит, сам кругом виноватым окажешься, и Яновский врагом станет… Сделать вид, что ничего не сказано? А если эта фраза – проверка, и он ее не выдержит? Тогда на стол начальника отдела ляжет рапорт уже на него, на Васю…

Все эти тревожные мысли промелькнули в голове Васи Дроздова очень быстро. Приняв решение, он спросил слегка изменившимся голосом:

– А разве немцы сюда могут дойти?

– Будут стараться дойти, Василий, очень будут стараться. А пособники местные будут их очень ждать. Ну а наша задача какая? Правильно – поломать и тем, и другим все их планы.

Говорил Яновский слова вроде бы и правильные, но губы кривила все та же легкая усмешка, порожденная сабельным шрамом, и казалось, что товарищ капитан моментально раскусил все Васины терзания и ответил именно так, правильно, лишь для младшего коллеги…

Но Вася, уже привыкший к особенностям капитанской мимики, успокоился и перевел дух. Яновский тем временем перешел от карты к самодельному телефону, взял трубку, покрутил ручку. Констатировал:

– Провода перерезаны…

Подковырнул фанерную крышку, снял – под ней обнаружились электрические внутренности аппарата, причем вполне заводского вида. Наверное, кто-то выбросил старый телефон с разбитым корпусом, а юные умельцы подобрали и приспособили к делу.

– Телефон и карту изымем под протокол, с понятыми, – решил Яновский. – Потом, перед отъездом. А больше тут ничего интересного нет.

Спускаясь по трухлявой лестнице, Вася попытался вспомнить, имеется ли в кодексе статья, карающая за незаконную установку средств связи. Ничего не вспомнил и перестал терзать память: в любом случае незарегистрированный телефон – цветочки и семечки в сравнении с пятьдесят восьмой статьей, пусть его установкой участковый занимается…

– Значит, вы, Евгения, проникли через незапертую дверь в чужую дачу… И там вас напугала собака, – уточнил Яновский. – А если бы собаки не было? Что бы вы сделали?

Яновский держался на удивление вежливо. Никакого сравнения с допросом задержанного Симакова: ни ударов кулаком по столу, ни угроз, ни упоминания «указа семь-четыре»[1]… Симаков, узнав о содержании того указа, напустил от страха в штаны. Самым натуральным образом обмочился, аж со стула закапало.

– Я не проникала! – возмутилась девочка. – Я просто зашла спросить, где тут почта… И ушла бы, раз никого нет, но собака вылезла из-под стола и не дала пройти к двери. Вот так все было.

– Собака лаяла? Пыталась укусить?

– Нет… Просто лежала и не давала пройти. И в окно вылезти не позволила – зарычала, вскочила…

Вася, в допросе участвовавший пассивно, подумал, что резоны Гараевых, жильцов незапертой дачи, вполне понятны – ни к чему вешать замки, ежели дома такой сторож. А вот собака вела себя странно… Непонятно вела. Собака, натасканная как служебно-розыскная, сразу бы сбила девчонку с ног – лапы на грудь, клыки у горла… Сторожевой же пес пустил бы в ход зубы, не откладывая. Ну а какой-нибудь беспородный кабысдох, ничему не ученный, по меньшей мере поднял бы лай на всю округу.

Вероятно, Яновского тоже удивило нетипичное поведение псины. Потому что он спросил:

– Какой породы была собака?

– Я не знаю какой… Не овчарка, и не доберман, и не… В общем, не знаю. Но на дворняжку совсем не похожа.

– Хорошо. Попробуйте ее описать.

– Здоровенная… Голова на такой вот высоте… – Женя протянула руку и показала, на какой. – Нет, пожалуй, даже вот на такой… Голова большая, лоб очень широкий. И спина широкая, и грудь. И глаза… умные такие глаза, прямо как человечьи.