Сразу по ее всполошенному голосу понял, что что-то плохое произошло. Так тревожно ее голос ни разу еще не звучал…

– Синицын, оказывается с инфарктом с вечера дома прямо на полу лежал… Он один живет, бобылем. Мы парня из редакции отправили, он его и нашел. Хорошо, что у соседа-пенсионера ключ от его квартиры был. Сейчас его уже на скорой в больницу везут. Врачи сказали, что еще бы несколько часов и все, уже никаких шансов не было бы его вытащить…

Я только головой покачал от таких известий. Мне теперь вот мучайся, что с самого утра о нем не вспомнил. Вечером ладно, вечером мне и перезвонить бы было некому с вопросами, домашнего телефона Ганиной у меня нет, а Силина я не решился бы тревожить так поздно вечером. На пару часов раньше бы мужика нашли, еще выше шансы были бы откачать… Я хоть и не успел с ним познакомиться, а жалко же человека… Что такое больное сердце, по прошлой жизни прекрасно помню.

– Мы для тебя Паша, другого фоторепортера уже нашли! – между тем продолжила Вера, – я не буду с тобой больше болтать, потому что он, наверное, тебя уже и набирает сейчас.

Все, на этом разговор Вера и закончила, в трубке раздались короткие гудки. Ни прости, ни прощай. Положил трубку на телефон, и действительно, всего через секунд десять телефон затрезвонил.

– Павел Тарасович? – услышал я молодой голос и подтвердил, что да, это я. – это Роман Щавелев. Мне сказали вас набрать по поводу сегодняшнего задания на пищевом комбинате. Я ваш новый фоторепортер…

И отчества не назвал. Значит, совсем молодой парень. И наверняка уверен, что сейчас разговаривает с кем-то очень солидным, поэтому и отчество не называет свое. Неужели не слышит по моему голосу, что я еще моложе его? Хотя может и нет, по телефону все же я уже десятки лет разговариваю, и поставить себя в разговоре умею, в отличие от него. Наверное, из-за этого создается впечатление, что говорит серьезный состоявшийся человек, просто голос почему-то молодо звучит…

Договорился с Романом, чтобы он подъехал через три часа прямо к комбинату, там с ним и познакомимся. Ну, надеюсь, молодой возраст не помеха профессионализму. Жаль, конечно, что так с Синицыным все получилось… Еще один повод для меня прожить жизнь иначе, будучи постоянно окруженным толпой родственников и друзей. Тогда такой ситуации, когда полсуток на полу валяешься и до тебя дела никому нет, заведомо не случится.

Так… А мне теперь надо еще одним делом заняться. Брать записную книжку и дуть на улицу, обзванивать предприятия, на которых я куратор, и выяснять, как там дела у моих подшефных. Дело это долгое, потому что не сразу всех и поймаешь, люди все занятые, постоянно по кабинетам в ожидании моего звонка не сидят.

Как накаркал прямо. Звонил, звонил, а половину предприятий так и не вызвонил. Да еще и аппарат телефонный трижды менять приходилось, как назло постоянно очередь за мной выстраивалась… И всем очень срочно нужно позвонить, само собой.

Вымотался серьезно, и плюнул на это дело – надо возвращаться. Скоро уже ехать на пищевой комбинат… Завтра вызвоню всех, с кем не получилось созвониться.

Поиграл с детьми минут десять, попил чайку с пряниками, да и поехал на комбинат.

У входа на предприятие заметил худощавого парня лет двадцати пяти. По некоторой художественной запущенности шевелюры и двум футлярам на шее понял, что это Роман и есть. Поздоровался, пошли внутрь.

Игнат Тимофеевич лично нас встречал у проходной, как и обещал. Полноватый, невысокий, и очень энергичный человек. Вежливый, и что приятно, видно, что у него есть чувство собственного достоинства. Переживал он из-за нашего визита, конечно, страшно, это было видно, но в руках себя держал хорошо.