– Здравствуй, Ксюша, – присоединился я к приветствию, аккуратно протискиваясь в комнату с сумками, чтобы хотя бы дверь закрыть, а то снаружи уже стали образовываться зрители. Открывавшая нам дверь женщина непостижимым образом уже оказалась в коридоре и внимательно наблюдала за происходящим, что-то непрерывно помешивая в своей миске. Рядом с ней стояла щупленькая девочка лет пяти, держась за полу ее халата.

– Ксения, ты когда тазик освободишь? – строго спросила женщина, пока я не закрыл дверь. – Я сейчас с готовкой закончу и стирать иду, мне тазик нужен.

– Через полчаса освобожу, Варвара Семеновна, – ответила Ксюша и облегченно выдохнула, когда я закрыл дверь. – Вот же вредная тетка, не собирается ведь ничего стирать сейчас, а всю душу вынет, – раздраженно сказала она.

– Мы ненадолго, – сказала Галия извиняющимся тоном. – Мы вам подарков привезли, да и поболтать хоть немножко охота, так давно не видела вас, соскучилась.

– Я тоже соскучилась, – улыбнулась Ксюша в ответ, начав суетиться. – Сейчас чаю заварим, место освободим. Подождите немного.

Пока Галия подхватила на руки Максимку, который с интересом начал изучать новую тетю, мы с Ксюшей быстренько расчистили место в комнате. Убрали с пола одеяло, освободили тумбочку.

Пока хлопотали, посматривал на ребенка. Максимка все больше становился похож на грузина. Когда он только родился, это было не так заметно. А сейчас в детских чертах достаточно уверенно угадывался Рамаз. Похоже сын пошел внешностью в отца практически полностью. От внешности Ксюши там ничего не наблюдалось.

Ребенка Ксюша перенесла в кроватку, дав пару погремушек, а сама занялась посудой и чаем. Галия присоединилась к подруге, начав распаковывать привезенные подарки и расспрашивая об их житье-бытье.

Ксюша бодрилась, но я понимал, что житье-бытье у них с малышом пока складывается сложно. По Ксюше было видно, что усталость у нее потихоньку накапливается. Одной с ребенком, да еще в таких условиях, испытание суровое для любого человека. А Ксюша при всей своей упертости по характеру совершенно не боец, увы. По лицу видно, что уже сильно устала, раздражение проскакивает, почти не улыбается, под глазами круги залегли. А ведь всего несколько месяцев прошло, это только самое начало, и дальше будет также сложно.

– А чего ты в комнате готовишь, а не на кухне? – поинтересовалась тем временем у подруги Галия, наблюдая, как Ксюша убирает в сторонку кастрюльку с каким-то варевом и ставит на ее место чайник.

– Так вечер сейчас, – махнула рукой Ксюша, – ни одной конфорки свободной не найти, все заняты. Пока все не приготовят, можно даже не соваться.

– Так можно поставить заранее. а потом ходить просто посматривать, как готовится, добавлять, что надо, – удивилась Галия.

– Снимают! – со злостью ответила Ксюша. – На секунду не уйти. Я пару раз так ставила кашу. Только отойду к Максиму, вернусь, конфорка занята, каша моя рядом на подставке стоит недоваренная…

– Кошмар какой, – Галия сочувственно смотрела на подругу.

– Да. Я попросила Юрку, он нашел мне плитку вот, – кивнула Ксюша. – Вечером хоть могу сама сделать себе или малышу что нужно, если днем не успеваю.

– Да уж. Неприятно, – сидел и смотрел я на подругу жены и думал мрачные думы. Это сейчас Максим мелкий совсем и толком не ползает пока даже. Но ведь буквально несколько месяцев пройдет, и все. Как говорится, «туши свет, кидай гранату». В комнатенке в непосредственной близости от малыша плитка, утюг, кастрюльки и чайник с горячим… Я уж не говорю про всякие прищепки, булавки, заколки-невидимки и прочую хрень, которая лежит тут у Ксюши на полках и тумбочке. Надо Галие посоветовать как-то аккуратненько с подругой поговорить на тему, «чего не должно быть возле ребенка, если он тебе нужен живым и здоровым».