Диана сообщила, что завтра они улетают в Больцано, а оттуда полетят на отдых в Ниццу. Мария посоветовала ей отдохнуть, как следует, но и не забывать о том, что там много богатых и влиятельных людей, с ними имеет смысл активно знакомиться и налаживать отношения. Пообещав ей это, Диана задала главный вопрос:

– А что там с моим братом? Получится помешать его поездке в Берлин?

Немного помявшись, майор ответила:

– Не буду тебе врать. У нас сейчас организационные вопросы серьезные возникли. Точно не до этого начальству будет. Да и на будущее лучше с такими просьбами к нам не обращаться. Мало ли какие казусы возможны. Я попрошу, а меня как-то не так поймут. Организация у нас специфическая, все же.

***

Москва, Лубянка.

Третьяков понял, что информация о его скором уходе с должности уже распространилась. Собранные им подчиненные слушали его указания с ленцой, которой раньше не было. И в коридорах прежней почтительности к своим полковничьим погонам он уже не видел. Не сотрудники комитета, а сплетники какие-то!

Что же делать? Его вот так просто возьмут и уволят?

Внезапно вскипев, он сказал сам себе:

– Хрена с два! Я не уйду просто так.

И, выйдя из здания в обеденный перерыв, пошел звонить своему покровителю в Саратове. Он хвалился, что Вавилов его однокашник, вот пусть и разруливает как-то вопросы с ним. В конце концов, кто же так свирепствует по отношению к человеку, который едва приступил к своим обязанностям?

***

Заехал сразу после четвертой лекции к маме. Первоначально хотел только книги отвезти, чтобы не скучала в больнице. Взял с собой целиком собрание сочинений Конан Дойля. Вряд ли Ахмад о книгах подумал, когда вещи второпях собирал.

Как бывает у мужчин, когда дело касается хозяйственных дел, мысль потихоньку дозревала, пока занимался своими делами. Подумал, уже в дороге, почему бы ей какие-нибудь фрукты консервированные тоже не отвезти? Консервный ключ купил в магазине между второй и третьей лекциями.

Покопался поблизости от больницы в багажнике, посматривая, чтобы никому не было видно, в каких деликатесах я роюсь, нечего злить людей. Дары снова были щедрыми, было из чего выбрать. Отобрал две банки с персиками, взял еще и немецкую шоколадку.

Пока шел к матери, благо номер палаты вчера, когда Инна позвонила вечером, она сообщила, мысль продолжала работать. Подумал, что надо было с утра на базар смотаться за свежими фруктами… Ладно, это уже завтра, и сразу же завезу.

Мама устроилась в палате с тремя другими беременными женщинами. Палата, как палата, окна открыты, что при такой жаре не удивительно. Главное, что кровать не на сквозняке, молодец, сестричка, подумала об этом.

Аполлинария, конечно, тут же начала ворчать про то, что это вы тут удумали. И что она полностью здорова, и что дома ей удобнее. Чтобы отвлечь ее, рассказал, как я сегодня выступал в Вахтанговском театре. Как я начал рассказывать про Этуша, Ульянова и Яковлева, в палате установилось мертвая тишина, все мне откровенно завидовали. Рассказал еще маме, что узнал от Яковлева, что историческую комедию про Ивана Грозного закончили снимать, скоро на экранах появится.

– Яковлев сказал, что хороший фильм получился, у него большие ожидания по его поводу, – сообщил я, и все в палате, включая маму, тихонько ахнули, словно только что окончательно поверили, что я рассказываю правду и действительно видел сегодня всех этих знаменитостей.

Так что, когда я уходил, завидовали все уже моей маме, что у нее такой сын. Ну, всяко теперь ей лежать тут будет полегче… Отблески славы Этуша, Ульянова и Яковлева упали и на нее после моего рассказа. А ведь наверняка и пациентам в соседних палатах кто-нибудь расскажет, и медсестричкам…