– Всё хорошо! – почему-то шёпотом ответила она. – Говорят, Исаков, председатель комиссии по усыновлению, был вне себя, но не решился с нашими артистами связываться. У них такие связи оказались!..

– Ну, то есть парня им отдают?

– Да! Я им уже позвонила в театр, порадовала.

– О! Ну там сейчас вся труппа, наверное, гуляет и празднует, – рассмеялся я. – Кина вечером не будет!

– Это точно, – рассмеялась она.

– Пойду Брагиным хорошую новость принесу!

– Опоздал. Мне Женя уже сама звонила.

– Ну, вот!… Когда теперь нам ждать нового соседа?

– На следующей неделе, – пообещала она.

– Ну, поздравляю нас всех! – с искренним облегчением проговорил я, и мы попрощались.

Вечером заранее отправился в аэропорт. Лучше там посижу подольше, чем нервничать буду на дороге, если нештатная ситуация какая-то случится. Это в двадцать первом веке у всех мобильники, можно и техпомощь вызвать в случае чего, и такси, при срочной необходимости. Да тот же звонок другу никто не отменял. А в семидесятых надежда только на себя и на водительское братство…

***

УВД Гагаринского района г. Москвы.

Начальник ОБХСС подполковник Волобуев поразмыслив, какие у него, собственно, есть варианты насчёт той информации, которая случайно попала к нему в руки, решил, что это не его уровень.

Кто в здравом уме и трезвой памяти начнёт копать под своё собственное партийное начальство?

Он позвонил в главк и договорился о встрече по личному вопросу с первым заместителем начальника ГУВД Москвы. Генерал-майор Горьковенко принял его в тот же день.

– Хотелось бы иметь более конкретные данные, – прочитал он записи, что принёс Волобуев. – Правильно, Валентин Петрович, что принёс всё это, не поднимая лишнего шума. Ни к чему нам самим волну нагнетать, тем более, на основании таких размытых обвинений. Для этого есть начальство.

– Согласен, Борис Васильевич, – с облегчением оставил подполковник все остальные материалы и попрощался.

Едва он покинул кабинет, как генерал взял тетрадку, ещё раз перечитал записи и потянулся к телефону.

– Виктор Павлович. Горьковенко. Встретиться надо бы, – проговорил он. – Чем быстрее, тем лучше.

***

Самолёт жены приземлился, и я снял газету с букета. Толпа с самолёта выстроилась на паспортный контроль. Ещё издали увидел Галию, а она меня, помахал ей цветами, а она послала мне воздушный поцелуй. Пустячок, а так стало приятно. Пройдя паспортный контроль, она отправилась на таможенный. Это уже было в здании, и что там и как происходило, видно не было. Еле дождался, пока она его пройдёт. Встретил ее на выходе, поцеловал, вручил цветы, и мы пошли получать багаж.

– Как дома дела? – спросила она первым делом.

– Всё отлично, – успокоил я её. – Совместными усилиями удалось добиться, что нашим артистам разрешили Мишку усыновить.

– Да? – остановилась она, широко распахнув глаза. – Ура!!!

Жена повисла у меня на шее… Сколько же радости у всех за чужого ребёнка. Я сам так рад! И за Лару, что получит себе своего друга под бок, и за маленького Мишку, что попадет в семью, и за Якова с Идой.

А потом я ей рассказал, что Тимур с Веткой нас на свадьбу пригласили в августе и жена стала самым счастливым человеком во всём терминале.

Она отдала мне два багажных номерка, и я получил наш старый чемодан на самодельных колёсах, и новенький импортный чемодан красивой яркой расцветки. Смотрелись они рядом, конечно, очень странно. Как богатый родственник и бедный родственник. Вернее, очень-очень бедный родственник…

– Ух ты! Фирдаус напряг-таки отца, – сразу понял я, а жена принялась мне рассказывать, что приезжал заместитель Тарека Эль Хажж Алонзо. Фамилию она его не запомнила.