Говорить достаточно свободно я не боялся. Вряд ли замминистра побежит меня завтра в КГБ сдавать, даже если и услышит что-то крамольное, с его точки зрения. Как ему потом сыну в глаза смотреть, если у меня начнутся проблемы и я догадаюсь, откуда у них ножки выросли, и скажу ему? Да и любую высказанную идею я обосновывал своими выкладками об экономических интересах СССР. Мол, интересы африканского или арабского пролетариата и крестьян это здорово, но для меня первичны интересы советского пролетариата и советских крестьян. Тут уже можно говорить о необычности идей, но не о поклонении перед американцами, или готовности предать страну.

Когда уже совсем стемнело, нас спросили, останемся ли мы ночевать или хотим вернуться в Москву? Переглянувшись с женой, не сговариваясь, решили ехать домой.

– У нас гости дома одни, – с сожалением сказал я. – Муж сестры приехать должен.

Нас отвезли на машине прямо к дому. Как я понял, это здорово упростило жизнь принимающей стороне. Если бы мы решили остаться до завтра, то водителю пришлось бы в один день два раза туда-сюда мотаться, все мы не поместились бы в одну машину.

Семен Николаевич Макаров, проводив гостей, сел с сигаретой на веранде. Маша с Витей ушли в одну из комнат особняка, и он вовсе не хотел надоедать сыну, навязывая свое общество. Тем более, что сам два года назад отправлял отца его девушки в командировку за рубеж, и был, в принципе, им доволен как перспективным сватом. Да и девушка ему понравилась – прекрасно воспитанная, умненькая, с чувством юмора и с природным шармом.

– Как-то ты странно выглядишь, проблемы на работе? – озабоченно спросила его жена, неслышно подойдя сзади.

Он, улыбнувшись, повернулся к ней, убрав сигарету в пепельницу – жена не любила, когда он курил. Сердце … Вообще настаивала, чтобы бросил. Пока не смогла настоять.

– Для разнообразия, на работе все спокойно. Меня вот друг нашего Вити поразил…

– То есть, он не только много и охотно говорил, но в этом и был какой-то смысл? – удивленно спросила Дарья. Сама она никак не была связана с дипломатической деятельностью. Свое прекрасное образование она получила на физмате, но с тех пор не работала. Умело создавала уют в доме, могла поддержать разговор по темам, которые обычно затрагивались дамами за рубежом во время командировок мужа – по правам женщин, по советской идеологии и даже по проблемам безработицы – но вот в страновой специфике международников разбиралась мало.

– Да у меня большинство сотрудников в центральном аппарате с десятилетним стажем трудовой деятельности не смогло бы со мной на таком уровне беседовать! – возбуждённо сказал супруг, – необычный взгляд на многие вопросы, свежий и системный! Одно дело – что-то с апломбом заявить необычное, но этот пацан еще и обосновать может без проблем, что его ни спроси. И аргументы не лишены серьезных оснований… Некоторые вопросы мы только с наиболее доверенными товарищами обсуждаем на таком уровне.

– Это так теперь хорошо в МГУ обучать начали, на факультете экономики? – удивилась жена, – хотя, постой, он же Витин однокурсник, значит, только несколько месяцев начал учиться… И как же так?

– Вот я и сам удивляюсь… – задумчиво сказал Семен, – встреться я с ним где-нибудь за рубежом, был бы полностью уверен, что ко мне западные спецслужбы агента влияния подвести пытаются. Прекрасно для этой цели подготовленного. Но я сына расспросил – парню шестнадцать лет, он выходец из крохотного провинциального городка… Похоже, просто вундеркинд с жаждой знаний, впитывающий жадно любую информацию, со способностью смотреть на вещи под необычным углом и системно их оценивать. Есть такие и у нас в МГИМО… раз в десять-пятнадцать лет появляются… Надо за ним присматривать. Пожалуй, я буду готов через четыре года сделать ему интересное карьерное предложение.