Иду в ванную, вынимаю ее постиранные вещи из стиральной машины, развешиваю их на батарее в комнате. Укрываю девчушку одеялом, глажу ее кошку, стараясь отбросить сантименты. Завтра я отправлю ее домой. Я приехала сюда для других целей. Иду назад в кухню, беру с холодильника ноутбук, чтобы изучить добытую информацию на Захарова.

Внутри, где-то в районе желудка, словно что-то разрывается острой вспышкой жара, и меня начинает трясти. Чертов приступ! Отставляю ноутбук, полностью открываю окно, начиная медленно и глубоко дышать. По телу разливаются волны жара, руки и ноги немного покалывает и одновременно трясет так, словно у меня лихорадка. Открываю шкаф, достаю успокоительные капли и таблетки. Руки не слушаются, и половину капель разливаются мимо ложки. Сердце стучит, как сумасшедшее, словно сейчас выпрыгнет из груди. Выпиваю ложку капель, запивая их водой и сразу же ложу под язык нужную таблетку. Цепляюсь за подоконник, сильно его сжимаю, ожидая, когда подействуют лекарства. Глаза начинают щипать, и хочется плакать, не просто плакать, а рыдать — это тоже симптом приступа. Я давно разучилась плакать. А завтра меня накроет слабостью на весь день. Так всегда бывает после ночного приступа. Надеюсь, я быстро приду в себя. На этой неделе мне нужно вновь встретиться с Юнусовым....

4. ГЛАВА 4

ГЛАВА 4

Голова с утра раскалывается, пульсируя в висках. Вроде не пил вчера вообще, но не выспался. Карина достала со своими разговорами. Что за привычка у баб — решать все вопросы посреди ночи после секса, когда вообще не до этого?! Я выложился в постели не хуже, чем при сдаче норм физподготовки, трахая Карину. По телу растеклась приятная истома, хочется выкурить сигарету и уснуть, тиская еще разгоряченное тело, а не забивать себе голову. Через полчаса бесполезного трепа и намеков Карины на то, что нам нужно переводить отношения на более высокий уровень, я сорвался, велел ей заткнуться и не мечтать о чем-то большем. Карина обиделась, гордо оделась и покинула мою квартиру, хотя долго возилась в коридоре, потом делала вид, что ищет телефон, наверное, ожидая, что я побегу ее останавливать. А я вызвал ей такси и выдохнул, когда в моей квартире воцарилась тишина.

До этого дня я и не задумывался о том, как приелась мне Карина, а вчера понял, что уже давно не получаю с ней тех эмоций, которые испытывал раньше. Я завожу любовницу не только ради секса — мне нужны эмоции, я ими питаюсь. А с ней все стало обыденно и невкусно.

Тру виски, поправляю китель, беру дело Попова и иду на ковер к Назарову. Прохожу в кабинет начальника отделения нашей «доблестной» полиции, приветствую его, отдавая честь.

— Майер Юнусов прибыл по вашему приказу! — встаю по стойке смирно, сдерживая усмешку.

— Не паясничай, Юнусов, — одергивает меня Назаров, куря свои вонючие дешевые сигареты. Он настолько привык к дешевому табаку одной марки, что травит себя этой дрянью уже много лет.

— То вам не нравится моя фамильярность, то субординация, — усмехаюсь, садясь на стул напротив его дубового стола.

— Во всем надо иметь меру и границы дозволенного, а ты их порой не видишь, — одаривая меня тяжелым взглядом, произносит он. — Ладно, давай к делу. Что там с Поповым?

— Да, думаю, выпишут ему горячую путевку в Сургут.

Понимаю, что Назарову не до шуток, но ничего не могу с собой поделать. Полковник молча сжимает губы и открывает дело Попова.

— Здесь все: осмотры, обыски, допросы, опросы потерпевшего… Дело передано дознавателям.

— Как у тебя все быстро и чисто, — с иронией хмыкает Назаров, листая дело. — Только вот адвокат Попова думает по-другому.