Когда Джейми нашел друга, тот, с побелевшими костяшками, стоял, сжимая перила трибуны.

– Эдгар чуял, к чему дело клонится, он за милю подобное различает; когда я обернулся, его не было. Приходилось мне видеть, как Генри Кершо проиграл тысячу в карты. Но где же сейчас был мой друг Генри? – Глаза, исполненные уязвленного самолюбия, скользили по толпе, которая обращала на Эндрю Раванеля меньше внимания, чем он воображал. – А мой дорогой друг Джейми Фишер? Говорят, Джейми самый богатый джентльмен в обеих Каролинах. Пятьсот долларов – мелочь на карманные расходы для юного Фишера!

– Мне очень жаль, Эндрю. Если бы я был там…

– Господи, Джейми! Как я это вытерпел! На глазах у всех – у каждого! Боже! Слышал бы ты, как надо мной смеялись. Эндрю Раванель торгуется, а заплатить не может!.. О господи, Джейми, лучше бы я умер!

– Тебе нужно вызвать Уотлинга на дуэль, я буду секундантом…

– Джейми, Джейми, я не могу вызвать Уотлинга. – Голос Эндрю был слаб, как кляча тряпичника. – Из Исайи Уотлинга джентльмен не больше, чем из его сына. Если я вызову его, то придется признать, что и Эндрю Раванель не джентльмен.

– Дрался ведь Ретт с Шедом Уотлингом.

– И слышать не хочу о Ретте Батлере! Вот уж никогда не искал повода поговорить о нем! Надеюсь, это ясно! – Эндрю попытался зажечь сигару, но руки дрожали, и он швырнул спичку прочь. – Проклятый Лэнгстон Батлер! Аукционер потребовал бы с меня долговую расписку.

– Ну, Эндрю, негр-то всего лишь музыкант.

– Всего лишь музыкант? – Эндрю удостоил наивность Джейми легким смешком. – Что, Лэнгстон Батлер планирует музыкальный вечер? Может, он хочет взять уроки игры на банджо? Так думаешь, Джейми? По-моему, Лэнгстон Батлер приобрел себе просто золотого работника на рисовые поля, – продолжил Эндрю. – Лэнгстон Батлер отомстил Джеку Раванелю, унизив его сына. Теперь весь Чарльстон знает об этом деле. Эндрю Раванель показал свое истинное лицо!

Слова застряли в горле у Джейми Фишера.

– Эндрю, я… Эндрю, ты такой милый, замечательный. Я бы…

Эндрю жестом прервал его на полуслове.

Негры с нарукавными повязками Жокейского клуба начали приглашать людей с беговой дорожки на трибуны.

– Эндрю?

– Ради бога, Джейми, не мог бы ты помолчать?!

Как только дорожка опустела, на ней, не обращая внимания на жесты служащих, появилась какая-то всадница.

Эндрю замер, словно завидев добычу, и выдохнул:

– Это же Розмари.

– Тебя ищет, наверное. – Голос Джейми от облегчения повысился на целую октаву. – Эндрю, должен рассказать тебе о занятном пари с Джулиет…

– О нет, Джейми. Что-то не так. Розмари расстроена. Посмотри, как она теребит удила, горячит лошадь и тут же сдерживает.

Слуги из Жокейского клуба кричали ей: «Мисс!» и «Забег начался, мисс!», но лишь отскакивали в сторону с ее пути. Розмари вглядывалась в лица вдоль ограды, желтый шелковый шарф развевался непокорным знаменем.

– Подумать только, – задумчиво произнес Эндрю Раванель, – Розмари, похоже, рассержена?

Девушка дернула поводья, и лошадь встала на дыбы.

– Ах, чтоб тебя, успокойся! Эндрю! Где мой отец? Ты не видел его?

Эндрю Раванелем овладело хладнокровное спокойствие. Время, казалось, замедлило свой бег.

– Прекрасная Розмари, – проговорил Эндрю почти мечтательно, – ваш уважаемый родитель покинул ипподром.

Распорядитель Жокейского клуба, белый мужчина, перепоясанный зеленым отличительным шарфом, поспешил к ним.

– Мэм! Мэм!

– Черт тебя подери! Черт! Будешь ты стоять спокойно, наконец?! – Девушка хлестнула лошадь кнутом. – Мне нужно найти отца. Есть новости. Сегодня я узнала, почему отцу не везет как проклятому.