Розмари решительно заявила:

– Вы не уйдете отсюда, пока не расскажете все.

Томас Бонно снял очки и потер нос.

– Посчитав, что его письма не доходят до вас, он попросил меня передать это вам в руки. Мы виделись во Фрипорте. Он нисколько не изменился. – Тунис крутил в руках очки, словно какой-то незнакомый предмет. – Я был лоцманом на пароходе «Джон Б. Эллиот», перевозившем рис и хлопок, а на обратном пути паровозные колеса для железной дороги в Джорджии. Стоило его увидеть, я сразу узнал, кто это. Ретт Батлер совсем не изменился.

Розмари почувствовала, как что-то сдавило ей горло, и поспешно ухватилась за перила.

– Ретт имел дело с пиратами в Никарагуа, потом бросил это занятие.

– Он ведь… он умер!

– О нет, мисс. Мистер Ретт не умер. Он совсем-совсем живой.

– Но… Но… ни одного слова мне за девять лет!

Тунис Бонно подышал на стекла очков и вытер их носовым платком.

– Мисс Розмари, брат писал вам. Писал регулярно.

Гостиница «Оксидентал»

Сан-Франциско, Калифорния

17 мая 1849 года

Дорогая сестренка!

Хотя я уже шесть долгих часов как высадился с парохода «Слава морей», земля все еще шатается у меня под ногами.

Капитан с сыном сам перевез пассажиров на берег на шлюпке, страшась, как бы его «Слава» не присоединилась к сотне судов, оставленных матросами, которые подались в золотоискатели, – невеселый лес мачт брошенных судов высится у Длинной Пристани. На самой пристани стояли шум и гвалт: кругом сновали посыльные всевозможных ресторанов и отелей, всяческих увеселительных заведений. Жулики предлагали купить и продать золото. А один прилично одетый господин смущенно просил милостыню на еду.

Во время плавания вокруг мыса Горн я играл в карты. Собираясь разбогатеть в самое ближайшее время, золотоискатели, эти новые аргонавты, относились с презрением к наличности и вели игру на редкость неблагоразумно, словно любое проявление бережливости могло пагубно сказаться на удаче. Итак, я появился в городе с внушительным кушем (деньгами, которые аргонавту потребны для финансовой поддержки изыскательской деятельности).

За время утомительного плавания вокруг мыса Горн многие рассказывали, что погнало их в опасное путешествие с неопределенными перспективами, оторвав от прежних занятий, друзей и семьи. Представь, все без исключения и вполне искренне они настаивали, что делали это не ради себя. Ни в коем случае! Они отправились в путь ради тех самых жен и детей, которых оставили. Оставили свои семьи ради спасения этих семей!.. По всей видимости, жены и дети американцев не смогут быть довольны, пока «аргонавты» не осыплют их золотом!

Здесь, конечно, не Чарльстон. На улицах, по обеим сторонам деревянных тротуаров непролазная грязь, просто засасывает ноги, я едва не оставил там сапоги. Палатки и деревянные хижины соседствуют с новехонькими кирпичными строениями. Еще три года назад, пока не нашли золото, в Сан-Франциско было всего 800 жителей. Сегодня тут уже целых тридцать шесть тысяч. Повсюду, от пристани до самых холмов, окружающих город, слышится стук молотков и визг пил.

Сюда съехались китайцы, ирландцы, итальянцы, янки из Коннектикута и мексиканцы: новый город кипит новыми людьми и новомодными представлениями.

Хотя я скучаю по тебе и друзьям из Низин, я не изгнанник. Меня словно выпустили на волю после долгого тюремного заключения ярким солнечным утром. Есть масса городов помимо Чарльстона, и там прекрасно можно жить!

Пожалуйста, пиши мне на адрес этой гостиницы. Они передадут мне всю поступившую почту. Расскажи о Шарлотте и бабушке Фишер, но подробнее всего – о своих делах. Из всей прежней жизни, дорогая сестра, мне более всего недостает тебя.