— Хватит, — перебила секретаря. Хватка у него, конечно, мощная. Такой преданности своей работе я ни у кого не видела. Хотя… разве что у себя самую капельку. — У меня же есть кабинет? Пройдемте туда. 

Удивленный гном неуверенно кивнул. 

— Тогда проводите меня, — распорядилась я и обратилась к еще более изумленной экономке: — Принесите нам с господином Диксоном чай. 

*** 

Просмотрев все те бумаги, которые нашла в ящиках большого дубового стола и все то, что притащил мне гном, я поняла, что рано радовалась. Бедная Шарлотта! Причем на этот раз в прямом смысле этого слова. 

Особняк был в ужасном состоянии. Помпезность и роскошь заканчивались за пределами кабинета и спальни. Гобелены слезали со стен, паркет был грязный, мебели почти нет. В наследство Шарлотте достался еще убыточный ресторан с кучей долгов. Работникам не платили уже полгода, поставщикам еще дольше, а налоговая уже год чуть ли не поселилась у управляющего, пытаясь вытрясти свои пени. 

Мда… Мало мне было работы в своем мире, и я попала в другой, чтобы пахать дальше. 

Теперь понятно, что имел в виду лекарь, когда говорил, что я, то есть Шарлотта, серьезно отравилась. Кажется, она решила, что лучше смерть, а не сплошные проблемы, и попыталась все закончить самым ужасным способом. 

Но если я в ее теле, то что с ней? По-настоящему умерла или… сейчас на Земле, если, конечно, врачи успели меня откачать? 

— Ладно, — я со вздохом отставила последний отчет, причем неутешительный, и поднялась с мягкого кресла, — собирайте все бумаги по ресторану, поедем разбираться. Делами особняка займемся позже. 

У гнома округлились глаза. Он вытаращился на меня так, будто увидел как минимум восьмое чудо света. 

— И почему у меня такое чувство, будто вы… не вы? — медленно проговорил секретарь, при этом выполняя все указания. — До своей болезни вы ни в чем, кроме кройки и шиться, не разбирались. 

Я только пожала плечами: 

— У меня было время, чтобы пересмотреть приоритеты. Ну и я головой ударилась. Сильно. 

— Но удачно, — язвительно вставил Диксон. 

А вот тут уж кому как. Новый мир пока меня не особо радовал и безумно хотелось вернуться. Если это будет возможно, я обязательно вернусь. 

Мой секретарь буквально сиял и искрился энтузиазмом. Впервые вижу человека… ну почти человека, который безумно рад работе. Он даже дал отпор госпоже Миллен, которая категорично отказалась меня куда-то пускать, и с боем меня отвоевал у сердобольной женщины. 

— Ах, Многоликий, никто не щадит мое слабое сердце! Да куда ж ты ее, бессердечный, тащишь! Только ведь на ноги встала! — причитала она, не оставляя надежды уговорить нас никуда не ехать. 

— А мое больное сердце, которое ноет каждый раз, когда я вижу пустую казну и долговые квиточки? — в свою очередь заявил гном. — Я скоро забуду, как выглядит золотая монета. Да меня вся гномья община засмеет, если узнает! 

Теперь и мне стало интересно, как выглядит золотая монета. Ничего, заработаем! 

Пока секретарь и экономка спорили, я покопалась в будуаре Шарлотты и нашла верхнюю одежду. Я уже успела посмотреть, что там творится за окном. Тоже зима, как и в Москве, только более снежная и чистая из-за отсутствия машин и прочей техники. 

Госпожа Миллен очень волновалась за меня, я даже несколько… опешила от такой заботы. Вроде она не родственница Шарлотты, но переживает как за родную дочь. Для меня это было очень заметно, потому что чем старше становишься, тем больше начинаешь ценить свою семью и нуждаться в ней. 

— Леди Даверти, нас ждет экипаж, — сообщил господин Диксон.