– А Тсолинь вам нужен.

– С Тсолинем мы стали бы гораздо сильнее, – признал он. – Он бы сместил баланс сил. Теперь начнется настоящая война.

– И мы проиграем? – не могла удержаться от вопроса Рин.

Вайшра молча бросил на нее взгляд. А потом опустился перед ней на колени, положил руки ей на плечи и посмотрел так пристально, что Рин съежилась.

– Нет, – тихо произнес он. – У нас есть ты.

– Вайшра…

– Ты станешь копьем, которое свалит империю, – торжественно заявил он. – Ты победишь Дацзы. Ты задашь войне направление, и тогда у наместников южных провинций не останется выбора.

От его напряженного взгляда Рин стало не по себе.

– А если у меня не получится?

– Получится.

– Но…

– Получится, потому что я тебе приказываю. – Он крепче сжал ее плечи. – Ты мое самое сильное оружие. Не разочаруй меня.

Рин представляла Осенний дворец скопищем угловатых абстрактных форм, каким он выглядел на картах. Но настоящий Осенний дворец оказался святилищем красоты, словно сошедшим с картины. Повсюду буйствовали цветы. Кружева белых цветов сливы и персиков в саду, кувшинки и лотосы в прудах и протоках. Само здание состояло из богато украшенных церемониальных ворот, массивных мраморных колонн и обширных павильонов.

Но несмотря на все красоты, тишина во дворце настораживала. А жара подавляла. Дорожки выглядели так, будто их ежечасно подметают невидимые слуги, но Рин слышала жужжание вездесущих мух, словно они почуяли запах гнили, которую никто еще не заметил.

Будто под прекрасным фасадом дворец прятал что-то отвратительное, а аромат цветущих лилий скрывал нечто, находящееся в последней стадии разложения.

Может, у нее просто разыгралась фантазия. Дворец был поистине прекрасным, а она ненавидит это место из-за того, что он стал пристанищем для трусов. Это было убежище, и живые прятались здесь, пока в Голин-Ниисе разлагались трупы. Вот что ее разъяряло.

Эриден ткнул копьем ей в поясницу.

– Опусти глаза.

Рин поспешила подчиниться. Она притворялась пленницей Вайшры – руки связаны за спиной, на лице железный намордник, плотно сжимающий нижнюю челюсть. Она с трудом могла говорить, разве что шепотом.

Рин не пришлось делать вид, что она напугана. Она и в самом деле была в ужасе. По крови растеклись тридцать грамм опиума, но и они не могли успокоить. Лишь усиливали паранойю, хотя сердце билось медленно, а она чувствовала себя так, будто парит в облаках. Разум бешено работал, но тело едва шевелилось – хуже комбинации не придумаешь.

На заре Рин, Вайшра и капитан Эриден прошли под арками ворот девяти концентрических кругов Осеннего дворца. У каждых ворот слуги обыскивали на предмет оружия. У седьмых ворот их обшарили так тщательно, что Рин удивилась, почему не раздели догола.

У восьмых ворот императорский гвардеец остановил ее и проверил зрачки.

– Она приняла дозу перед утренней сменой вахты, – сообщил Вайшра.

– Пусть даже и так, – ответил гвардеец и приподнял подбородок Рин. – Открой глаза.

Рин подчинилась, стараясь не дергаться, когда он раздвинул ей веки.

Довольный осмотром гвардеец посторонился и дал им пройти.

Рин последовала за Вайшрой в тронный зал, стук каблуков по мраморному полу был таким тихим, словно они ступали по воде озера.

Богатое убранство внутренней палаты расплывалось и кружилось в одурманенной опиумом голове Рин. Она прищурилась и постаралась сосредоточиться. Стены были расписаны замысловатыми символами – от пола до потолка, где они сливались в круг.

Пантеон, поняла Рин. Прищурившись, она различила богов – жестокого и проказливого Бога-Обезьяну, яростного и величественного Феникса…