Где-то в глубине души я наивно верила, что Аня скажет подождать ее и не уезжать. Честно говоря, оставаться наедине с Максимом Викторовичем совершенно не хотелось. Но добраться домой другого способа не представлялось.

– Ты скоро?! – настоятельно поинтересовался мужчина, всем видом показывая, что выбора у меня нет.

Тяжело выдохнув, я таки села в авто. Мотор загудел, шины завизжали… Видимо, от того, как резко мы дернулись с места. Украдкой глянув на Круглова, я заметила, как нервно он барабанит по рулю. Желваки его агрессивно играли, крылья носа раздувались, вены набухли. Я только открыла рот, чтобы задать логичный вопрос, куда мы едем, но живот протяжно заурчал. Так громко, будто не ела я целую неделю.

– Простите, – робко пролепетала я и, покраснев до мозга костей, отвернулась к окну.

Пространство между мной и ректором было очень маленьким. Энергетика Максима Викторовича давила и подавляла, превращая меня в робкую и нерешительную. Постепенно в памяти всплывали те слова, что я наговорила ему по телефону, стыд накрывал волнами, заставляя тонуть в этой луже позора.

– Когда ты ела? – внезапно спросил он так строго, что по спине прошли мурашки. Я занервничала и, вжавшись в кресло, ничего не ответила. – Когда. Ты. Ела?!

– Сегодня утром, – честно призналась я, пожав плечами. Мне никогда не требовалось столько еды, сколько обычным людям. Одного приема пищи всегда хватало с головой. И пусть это совершенно неправильно, но только тогда я ощущала себя здоровой и легкой.

– И после этого ты поехала напиваться в клуб?! – фыркнул мужчина, насупившись еще больше. – Удивительно, как я успел.

– А правда, – зацепилась я за возможность, – как именно?

– Не твое дело, – отрезал ректор, чем еще больше возмутил. – Я так зол на тебя, Баева. Так что лучше тебе молчать.

И тут моего стыда и след простыл! В теплой машине меня разморило, алкоголь ударил по голове сильнее, чем раньше. Выпрямив спину, я отчеканила по слогам:

– А какого это черта вы со мной так разговариваете, а? Вы мне что, папа?!

– Нет, Кристина, – сильнее сжав руль, Круглов напрягся, будто пытаясь угомонить бешеный гнев. – Я тебе не папа, но выпороть могу. И очень хочу.

– Что, простите? – ужаснулась я, глядя на него округлившимися глазами. Сердце бешено застучало, а живот странно стянуло.

В этот момент машина резко свернула на частную парковку. Приглядевшись, смогла увидеть какую-то золотистую вывеску с витиеватыми буквами.

– Идем, покормлю. Вон какие глаза стеклянные, без еды мне тебя придется в больницу везти, – осведомил мужчина, будто сам перед собой оправдываясь. Но я и не подумала вставать, сложив руки на животе. – Ну что опять, Баева?!

– Я никуда в таком виде не пойду, ясно вам?! В платье для ночного клуба в рестораны не ходят.

Клянусь, говоря о неподобающей одежде, я искренне надеялась, что это послужит толчком уехать и высадить меня у какого-нибудь метро или более-менее обжитого района. Так уж и быть, вызову такси на последние деньги, а там видно будет.

Немного подумав, Круглов внимательно осмотрел меня с ног до головы, от чего бросило сперва в жар, затем в холод. Его внимание наиболее привлекла длина платья, особенно голые коленки. Тяжело сглотнув, мужчина закашлялся, после чего резко открыл дверь и вышел.

Я проследила за тем, как Максим Викторович быстрым шагом двигается в сторону ресторана. Швейцар вежливо поздоровался с ним и спросил, как дела. А это значило, что здесь он не впервые.

Именно тогда раздалась незнакомая мелодия, заставившая меня подпрыгнуть на месте. Через секунду я осознала, что это телефон, и принялась рыскать руками по сидению ректора, откуда исходил звук. Оказалось, сотовый упал между спинкой и сидушкой.