Когда Док буквально падал от усталости, его сменяли, либо Дик Брюер, работавший у Танстолла бригадиром скотоводов, либо один из братьев Коу, державших ранчо поблизости и в прошлом хорошо знакомых с Чарли. Сам хозяин ранчо, Джон Танстолл, также не остался безучастным. На второй день, он привез к больному лучшего врача графства. Вот только, визит местного светила медицины помог Боудри не сильно, хотя, с другой стороны и к значительному ухудшению тоже не привел. Так что, возблагодарив господа, Скарлок продолжил лечение с помощью народных индейских средств и тех знаний, что удержались в голове, после того, как он покинул стены университета в Новом Орлеане.

Наконец, вечером двадцать третьего мая горячка отступила. Чарли прекратил метаться и впервые спокойно уснул. На радостях, узнавшие об этом ковбои закатили на ранчо знатную гулянку и чуть не разбудили Боудри. Но, не иначе, как по воле провидения, с пастбища примчался Дик Брюер и разогнал всех спать. Утром, пристыженные парни получили выволочку еще и от мистера Танстолла. Впрочем, он не стал никого наказывать, зато долго качал головой и бросал на пастухов такие укоризненные взгляды, что те были готовы под землю провалиться.

А в обед двадцать четвертого, Чарли очнулся. Открыл слегка мутные глаза и пару минут пялился в потолок, словно привыкая, к тому, что не покинул юдоль земную. Постепенно в глазах появилась осмысленность, довольно быстро перешедшая в озадаченность, и он внимательно оглядел все, что попало в поле зрения. Видимо, увиденные над головой потолочные балки и крашеные доски не внесли в его жизнь достаточной ясности. Немного подумав, с видимым усилием, Чарли приподнялся и даже сумел сесть, облокотившись о стену, при этом обильно вспотев и, некоторое время, пережидая нахлынувшую дурноту.

Потом, почти минуту он рассматривал Брюера, дремавшего в кресле-качалке, а после, еще столько же, очень знакомую рукоять револьвера Лефоше калибра .4711, выглядывавшую из закрытой кобуры, не менее знакомого оружейного пояса. Пояс висел на столбике кровати, но, вот незадача, не изголовья, а подножья. Боудри сверлил кобуру взглядом, прикидывая, хватит ли у него сил, совершить почти акробатический кульбит и достать до оружия, или он, лишь растратит все силы. Последние четырнадцать лет, без Лефоше под рукой, Чарли чувствовал себя голым, в гораздо большей степени, чем, будучи без штанов.

Этот револьвер попал к нему, тогда еще зеленому юнцу, девятнадцатого сентября шестьдесят четвертого, в долине Шенандоа, у городка Винчестер12. Это было рядовое сражение той войны, в которой не было победителей, зато оказалось множество побежденных. Шальная пуля, выпущенная со стороны наступавшей кавалерии Северян, прервала жизнь молодого капитана У. И. Монтгомери, а его револьвер минутой позже, спас жизнь рядовому 2-го Южнокаролинского пехотного полка Ч. Боудри, попутно отправив в райские кущи двух саксонцев и одного вестфальца, так жаждавших получить кусок земли по закону о гомстедах13.

Следующие полгода, Чарли вместе с полком сражался и отступал, ходил в безнадежные штыковые атаки, заставляя Федеральные войска платить кровью за каждый клочок земли, недоедал, мерз и медленно сходил с ума. До позора двадцать шестого апреля14, Боудри не дослужил. Еще в конце марта он сильно заболел, и его оставили у сердобольных местных жителей. Война оказалась к Чарли милосердна, не оставив на его теле серьезных шрамов, чего, впрочем, нельзя сказать о душе. С тех пор, он очень не любил тупую мощь, в любом ее проявлении, ненавидел выходцев из Германских земель, в целом настороженно относился ко всем рожденным севернее Потомака