– Нас тут не найдут? – я гипнотизировала взглядом уголок с крысами, – на кладбище?
– На кладбище самое безопасное место. Оно боится некромантии, – мама прижала меня ближе, её сердце колотилось очень быстро от страха, – ты не замёрзла?
– Нет, но я боюсь их, – я указала на крыс, понимая, что и моё сердце бешено колотится, готовое вот-вот выпрыгнуть из груди.
– Они тебя не тронут. Даже если на тебя побежит целая стая, они тебя не тронут, Рей. Потому что ты дочь своего отца, – мама поцеловала меня в макушку, начиная тихо плакать, – тебе не стоит бояться животных. Лучше будь осторожна с людьми, родная.
– Мамочка, не плачь, – на моих глазах тоже навернулись слёзы.
Наверное, не почувствуй я, что она тоже боится до слёз и еле сдерживается, чтобы не разреветься, тоже держалась бы из последних сил. Но ребёнок очень чувствителен к эмоциональному состоянию мамы. Даже если бы мы сейчас сидели в нашей уютной гостиной возле камина, и мама всплакнула, я уверена, на глазах у меня-восьмилетней тоже появились бы слёзы.
– Не буду, Рейе, – она улыбнулась и смахнула слёзы рукавом пальто, которое успела накинуть поверх своего нарядного платья, когда мы убегали из дома.
Я проморгалась, понимая, что снова в сознании. И на меня по-прежнему жадно смотрит целая орда крыс-переростков, медленно наступая. Я даже не пыталась договориться с Лабиринтом, оказавшимся разумным и способным разговаривать. Но он неожиданно оказался очень словоохочим.
«Ты дочь своего отца, – точь-в-точь повторил он слова мамы из воспоминания, – докажи, что достойна».
Я нахмурилась. Страх был почти осязаемым, казалось, его можно было потрогать. И никакие наставления и уговоры не помогали. Сейчас, глядя на стаю крыс, я с трудом верила, что они меня не тронут. А они становились всё ближе и ближе, поэтому мне надо было что-то предпринять, придумать, как пройти это испытание.
Это ведь всё иллюзия, игра Лабиринта с моим главным страхом. Эти крысы нереальны, как и всё здесь. Их не существует, поэтому они не могут мне навредить. Они лишь порождения тумана, и мой страх перед ними, пустивший в мою душу корни ещё в далёком детстве. Они рассеются как этот самый туман.
– Вас не существует. Я не боюсь вас, – мне показалось, что в писке тварюшек послышалась насмешка, они подползали ко мне, расстояние между нами сокращалось.
«Они существуют, пока ты их боишься» – так же фыркнул Лабиринт в моей голове.
Я попятилась под победный писк резко ускорившихся крыс. Сердце билось в горле, в глазах темнело от страха и самовнушение вкупе с комментариями Лабиринта не помогали. Это всего лишь испытание, Рейе, испытание. Я резко остановилась. Я мысленно саму себя назвала «Рейе». Так, как звал меня мастер Иширу, как звала меня девочка Терейя, которая не могла мне привидеться, в конце концов так назвала меня мама в последнем воспоминании.
Рейе… Неужели это – моё настоящее имя? Не Реджина? Я тихо зарычала от бессилия. Куча ответов и никаких вопросов, да крысы просто ничто по сравнению с тем сладким запахом мучительной смерти, что принесла когда-то на себе мама, что я ощущала в Хмельных Орчанках. Крысы – ничто на фоне всего того, что я уже пережила, и что мне ещё предстоит перенести.
– Я вас не боюсь, – смотрела на этих мерзких тварей с жуткими глазами, светящимися радужной дымкой, – это всего лишь испытание Каменного Лабиринта.
Жгучий страх, душивший меня невидимой рукой, мешавший думать, отступил. Я поняла, что только что перешла ту грань, которая освободила меня от детского страха. Крысы, неприятные животные, в моём детском сознании отложились как образы того отвратительного сладковатого запаха смерти и маминого нечеловеческого страха перед неизвестным мне чудищем, которого она с дрожью в голосе звала «Оно».