Утро наступило так быстро, словно ночи не существовало вовсе. Я лежала звездочкой, а мои рука и нога на… Палаче. О господи, я его обнимала во сне. Приподняв голову, я посмотрела на все еще спящего Сергея и ужаснулась. Этот изверг хотел от меня нереального, и вместо того, чтобы скатиться с кровати на пол, я практически перебралась на него, да и мое бедро накрывало его причинное полувозбуждённое место. Я же сама была обнажена под рубашкой! Какой стыд и ужас. Тихонько отодвинувшись от Палача, я отвернулась на другой бок, но перед глазами до сих пор его умиротворенная физиономия, словно так случалось каждое утро. И все же он не тронул меня ночью, чему я была рада. Нет, это не означало, что в моей жизни не было мужчины, но и близости с Палачом я не хотела. Он был мне неприятен. Отчасти, я сама себе врала: меня тянуло к нему, но эта нездоровая тяга была вызвана волнением.

— С добрым утром, София, — хриплый ото сна тон Палача разорвал утреннюю тишину. Я замерла, укутавшись в одеяло до самого подбородка.

Сам Сергей перевернулся на бок в мою сторону и коснулся моей талии легким поглаживанием.

— Не надо, — прошептала я, испытывая неприязнь к нему.

— Я ничего такого не делал, София. Но мне понравилось, что ночью ты была сама собой, — довольно прорычал Сергей. — И утром. Было приятно ощущать твой вес на себе.

— Я спала и не контролировала себя, — зло ответила я. — Ничего такого, что ты придумал себе в голове, не было.

Палач снова лег на спину и по движениям я поняла, что он запрокинул руки за голову.

— Ты упомянула вчера в ванной про балет, — Палач игнорировал мои ответы, но задавал свои, словно считал, что я была обязана все выкладывать ему.

— Это неважно, — буркнула я.

— Для меня важно все. Расскажи, какое ты имела отношение к балету, София, — его приказной тон раздражал меня. Я тоже легла на спину, уставившись в потолок.

— С трехлетнего возраста балет стал моей жизнью. Этого достаточно? — я бросила на него ничего не значащий взгляд. Сергей тоже наградил меня своим безумием. Вздернув свою правую густую бровь, мужчина поднялся и сел на край кровати.

— Нет. Недостаточно, — искоса бросив на меня безэмоциональное выражение лица, он, не стесняясь наготы, которая теперь предстала передо мной воочию, встал и прошел к креслу. Я застеснялась и накрылась с головой одеялом, заметив его злорадную и довольную ухмылку. — Одевайся, София. И спускайся вниз на кухню. Я приготовлю завтрак.

Выглянув из-за одеяла, я удивленно посмотрела на него.

— С чего вдруг такое великодушие? — с подозрением спросила я.

— Ты нужна мне здоровой, София.

— Ах да… совсем забыла, ты же решил из меня инкубатор сотворить, — в гневе выпалила я. — Когда мой отец узнает… он снесёт тебе голову.

Палач хмыкнул, но так и не ответил на мой выпад. Ушел, по пути накинув на свои мощные плечи рубашку.

Сказать, что утро и завтрак прошли идеально – это лишний раз соврать. Да, действительно, Палач приготовил кофе, достал из холодильника оладьи и подогрел их в микроволновке. Судя по всему, готовила кухарка, но хозяин решил воспроизвести на меня впечатление. Что ж облом ему. Я на такое не велась.

— Сейчас мы поедем в центр планирования семьи, — объявил он, и я чуть не поперхнулась. Палач надменно одарил меня своим серым взглядом, допивая крепкий кофе.

— Ты не сказал мне, в чем состоит твое обвинение. Потому что я у тебя ничего не крала, — я отставила тарелку с недоеденными оладушками.

— Я не хочу ничего слышать сейчас, София. Факт кражи был, и ты была в моем кабинете.

— Но…

— Никаких «но», София, — Сергей взметнул рукой, останавливая мои реплики. — Собирайся и выходим.