Держа крепко осколок в руке, я убеждала себя, что это самооборона. И, резко взмахнув им, рассекла воздух, но рано обрадовалась, Сергей скрутил меня в одночасье. Каким-то образом он предугадал мой выпад и выбил осколок, а саму меня крутанул на сто восемьдесят градусов и прижал спиной к своей груди. Его дыхание вонзилось в мою шею. Против него я ничто…

— Такая хрупкая…, — прорычал он, касаясь губами мочки моего уха, — такая бойкая и смелая, София, — он травил меня своим шепотом и гипнотизировал, чтобы я ему подчинилась.

Схватив его обеими руками за удерживающую руку, я начала снова брыкаться, но сил не было совсем. Я с обеда ничего не ела, а от ужина демонстративно отказалась. Сражения с Палачом совсем лишили меня сил. Наверное, я отчаялась. А потом Сергей рассмеялся, подняв другую свою руку, на которой был порез на внешней стороне кулака. Кровь капала на плитку, и он смотрел на это так спокойно, будто это не с ним вовсе произошло.

— Что мне с тобой сделать за это, а? — опасно спокойно спросил он, втягивая аромат моего страха.

— Отпусти меня и забудь, — ответила я, правда вышло с запинкой. Сергей был высоким мужчиной, и я едва доставала ему до плеч, потому, выпрямившись, я оказалась в ловушке. Стояла на носочках и глотала ртом кислород. — Мне нечем дышать, — хрипло простонала я, хлопая по его мощной руке.

— Представляешь, когда ты рядом со мной, мне тоже нечем дышать, София, — зловеще произнес Сергей, шагнув вперед к зеркалу. Он смотрел на меня, сузив свой взгляд. затем поднял раненную руку и провел по моей груди, оставив дорожку своей крови. Господи, он точно чокнутый.

Перед глазами совсем мутило, и, казалось, я начинала терять сознание от гипоксии.

— Мне… мне… нечем… дышать, Сергей, — прокряхтела я, и только тогда Палач сподобился ослабить хватку. Я настолько была ошарашена его поведением, что он бы запросто меня задушил и даже глазом не моргнул. Кто он? И будто бы читая мои мысли, Палач добавил: — Знаешь, София, когда-то в далеком прошлом я был убийцей. Представляешь?

Моя кровь заледенела от его признания. И он так просто об этом говорил, будто анекдот рассказывал.

Он все еще держал меня в своем капкане, а его возбуждение упиралось мне в поясницу.

— Зачем ты мне это говоришь?

Наши взгляды вновь встретились в отражении зеркала. Я видела в его глазах борьбу: он сам с собой сражался и то, что он делал со мной прямо сейчас – это цветочки.

— Чтобы боялась? — предположил он с усмешкой.

— Зачем тебе ребенок от меня, если ты готов придушить меня? — задав логичный вопрос, я неотрывно следила за его реакцией. На секунду мне показалось, что Палач засомневался в своем решении, но это мгновение было ложным.

— Мне нужен ребенок, ты – нет, — сказал, как отрезал, а потом толкнул к раковине. Я едва успела схватиться за борта, чтобы не удариться. — Завтра с утра едем в центр. Еще что-нибудь подобное выкинешь, София, я не буду мил с тобой.

— А сейчас, значит, ты мил, — психанула я и развернулась лицом к Палачу. — Это, по-твоему, мило, да? — я провела рукой по своей окровавленной им груди. — Так делают только психи, Сергей.

Палач не шелохнулся, оставаясь на своем месте, он твердо смотрел на меня. В глазах – пустота. Ни капли сочувствия.

— Ты развила две мои вазы, можешь считать, что таким образом, искупила свою вину, — процедил он.

— Ах, какой великодушие! — воскликнула я, но очень даже зря. Прямо сейчас моя щека горела огнем, потому что Палач все-таки зарядил мне пощечину. Эхо шлепка отразилось от стен ванной, возвращая меня с небес на землю, а, если быть точнее, в ад. Гробовая тишина оглушала и заставляла молчать. Довольный собой суровый Палач гордо взметнул головой, сцепив губы в тонкую полосу.