Леша переводит на меня взгляд, словно проверяя, не против ли я, чтобы он сейчас разговаривал с ребенком. А я совсем не против. Я же знаю, что он не посторонний дядя с улицы.

Черт, хотя мне иногда хочется так же, как и Леша… потерять память и не помнить, как мне было с ним хорошо. Пока он не выбрал другую и не бросил нас.

– Серьезно? Хоккеистом? А на коньках умеешь кататься?

Кирилл оттопыривает губу и мотает головой.

– Не-а, мама обещает, но она занята постоянно или устает после работы.

– Кир, – одергиваю.

Не нужно, чтобы он сильно посвящал Лешу в наши семейные проблемы. Мне и так постоянно кажется, что я слишком мало внимания уделяю своему малышу и он слишком самостоятельный.

– Ты знаешь, я когда-то занимался хоккеем. Правда, был постарше. Лет восемь мне было.

Глаза Кирилла вспыхивают неподдельным восторгом. Как будто перед ним сейчас сидит не Леша, а знаменитый спортсмен.

– Ага, не слишком долго, но на коньках кататься умею вполне сносно.

– А научи меня.

Из меня вырывается стон, прежде чем я успеваю прикусить язык. Леша снова переключается на меня.

– Кирюш, у дяди есть своя жизнь и свои дела, и он не обязан чему-то тебя учить.

– Да мне не сложно.

Пронзаю Лешу злющим взглядом и одними губами произношу единственное слово: «Молчи».

– Вы, кажется, пришли за щенком?

Леша пожимает плечами и ерошит волосы Кирилла.

– Извини, парень, надо слушать маму. А мама против.

Вот же ж… как соблазнительно выглядит весомая папка на моем столе. Идеальна для того, чтобы огреть ею Лешу... по голове!

– Сынок, иди посмотри, малышка не спит?

Растягиваю губы в милой улыбке, чтобы сын ничего не заподозрил. Только он все равно подозрительно прищуривается, но идет в сторону клеток с пациентами.

– Ты с ума сошел? – приближаюсь к Леше и слегка толкаю его в грудь, чтобы привлечь внимание к себе.

Он опускает на меня глаза, и я тону в этом океане. Захлебываюсь. Воздуха перестает хватать, и только усилием воли я заставляю себя стоять, а не грохнуться мешочком к ногам бывшего.

– А что не так?

– Что не так? – продолжаю шипеть, словно дикая кошка, и злость прибавляет сил.

Не дает растечься, словно размазня.

– Это ребенок, и если ему что-то пообещать, то нужно это сделать.

Леша дергает бровью.

– Так я и не отказываюсь. Ты же тут в позу встала.

Открываю рот. Закрываю. Снова открываю, а бывший, замечая мою растерянность, не скрывает веселья.

– У тебя своя семья, что ты лезешь к моему сыну?

Леша задумчиво переводит взгляд на коридор, в котором скрылся сын, и я делаю резкий вдох.

– Ты знаешь, сам не знаю, потянуло к пацану. Захотелось его порадовать и помочь.

Истерично усмехаюсь.

– Не стоит ему такое предлагать, – жестко выговариваю, – и вообще, не трогай моего ребенка. Хорошо?

Леша выгибает бровь. Уголок его губ презрительно дергается, и я уже жду, что он мне начнет что-то высказывать. Ну не знаю, припомнит, что мне он тоже помогал после аварии, после того как Макс свалил.

– Мам, – Кир несется обратно к нам, – щенок проснулся. И, кажется, ждет еду.

Сын выглядит весьма озадаченно. Морщит лобик, сосредоточенно изучает пол под ногами.

– Сейчас накормим.

Боковым зрением замечаю движение Леши. Он делает шаг к нам с сыном, но тут же, словно одернув себя, замирает.

– Я посмотрю на щенка?

Кир задирает голову.

– Дядя, ты хочешь его забрать?

– Её, – на автомате поправляю сына, – это девочка, Кирюш.

И эти переглядки Леши и моего… нашего сына меня немного смущают и напрягают. Не должен Кирюшка так смотреть на постороннего, как будто знает его уже не один день. Хотя видел только раз…

– Ма, – закатывает глаза сын, тянет меня за собой, – пойдем скорее, покажем щенка дяде.