— В погоде ли дело, — тихо бормочет соседка. — Пойду я домой. Звони, Лера, если что-то понадобится.

Только за Ириной Михайловной закрываю дверь, как готова опуститься хоть на пару минут в коридоре на пол, чтобы перевести дух. Денёк тот ещё.

Проснувшаяся Кристина меня, как всегда, отвлекает от прошлого, от страхов. Я ее кормлю, мы играем, потом купаю, делаю массаж. Это уже отточенные действия, но я все равно каждый день пытаюсь запомнить в мелочах, ведь дочка так быстро растет. И завтра она уже не будет такой, как сегодня. А через пару месяцев, возможно, пойдет, начнет произносить свои первые слова.

Перед тем как уложить дочь, звоню маме по видеосвязи. Родители переживают, что лично пока и не познакомились с внучкой, но хотя бы так видят ее, а она — их.

— Костя, Костя, — когда на экране появляется лицо мамы, она сразу же зовёт отца. — Лерочка, Кристиночка.

Она старается держаться, но каждый раз в ее голосе слышатся слезы, что разрывает мне сердце.

— Привет, мамуль, — улыбаюсь я. — Папуль, — машу рукой, когда рядом возникает отец.

Мы делимся новостями, хотя в принципе ничего не меняется, жизнь идёт своим чередом, а потом мама заводит свою любимую пластинку.

— Мы с папой хотим приехать к вам, — все чаще и чаще начинает она этот разговор. — Или ты возвращайся к нам, Лера. Дом большой, места всем хватит. Тимур, — всегда запинается на имени мужа, — ещё приезжает, спрашивает… Но неужели мы не справимся с ним?

— Мам, вам далеко ехать, это тяжело, — повторяю я каждый раз одно и то же. — А на поезде трястись не вариант. Как Кристина подрастет, мы сразу приедем.

— Опять, — вздыхает тяжело мама, но тут папа забирает у нее телефон.

— Ира, тебя Андрей звал, — говорит он, а я понимаю, что отец хочет поговорить со мной наедине.

Он выходит во двор — вижу по сменившемуся фону. Зажигает свет на крыльце и смотрит на меня. Я уже догадываюсь, о чем пойдет речь. Пока папа не заговорил первым, спрашиваю:

— Тимур, да?

— Дочь, — обращается он ко мне, — это не мужская солидарность, не подумай. Но мне кажется, что ему есть что тебе рассказать. Он так хочет объясниться, что за такой срок не успокоился. Пусть он скажет, послушай просто, а там решишь. Чтобы выслушать, не надо говорить, что у вас есть ребенок.

Отец — оплот здравомыслия в это сложное время. И, наверное, расскажи мне кто-то мою историю, я бы сказала тоже самое, что и отец. Но как подумаю…

— Пап, мне надо Кристину уложить, — киваю ему. — Я подумаю над твоими словами. Возможно, ты прав.

— Пока, дочь, — прощается он, и его лицо пропадает с экрана.

Наверное, стоит себя к этому морально готовить. А то не дело так реагировать на любого человека из прошлого, как вчера и сегодня, что я чуть не довела себя.

Мне это даже удается — на смену иду спокойно, думаю о простых бытовых вещах. Купить теплый комбинезон для Кристины, себе кое-что… Вадим Валерьевич даже отмечает, что я сегодня прямо излучаю умиротворение.

Только я забываю, что затишье бывает перед бурей…

И она приходит в мою жизнь. Пока ищу под стойкой кассовую ленту, слышу шаги по направлению в ресепшену. Тут же поднимаюсь… и отшатываюсь назад.

Нет, это снова галлюцинации… Ну, в таком случае по мне точно психушка плачет. Пытаюсь нащупать руками хоть какую-то опору, чтобы не упасть.

Мы смотрим друг на друга. Я — с испугом. Он — с болью.

6. Глава 6

Тимур

Марат видит, как я встрепенулся. Одно короткое сообщение от Артёма, но в нем столько надежды. Она снова забрезжила тонким лучом в непроглядной тьме.

— Что там? — отвлекает меня от гипнотизирования телефона Марат. — Неужели?..