Он застаёт меня врасплох. Меньше всего на свете я собиралась с ним обниматься или как-то ещё физически контактировать. Надо было просто уйти.

От неожиданности пошатываюсь, утыкаясь носом ему в плечо, и зажмуриваюсь, потому что в ноздри пробирается его запах. И нет бы он не мылся или не менял неделями одежду, и я вынуждена была бы скривиться и подавить рвотные позывы, но пахнет он потрясающе... Очень знакомо, так, что от водоворота воспоминаний кружится голова и болезненно сжимается сердце.

— Отпусти меня, — сиплю, пытаясь выбраться из его рук.

Хватка не слабеет.

Он прижимает меня к своему подтянутому, спортивному телу на глазах у толпы студентов и преподавателей в центральной столовой университета. Никого не стесняясь и не считаясь с моим мнением. Всегда был таким.

— Отпусти...

Никита шумно втягивает воздух рядом с моими волосами и опускает руки, проведя напоследок ладонями по моим голым предплечьям. Покрываюсь мурашками и отступаю на шаг, а затем ещё на один, увеличивая расстояние, между нами. У меня тахикардия и пересохло в горле. Очень похоже на начало панической атаки, и всему виной Волков, которому, кажется, всё нипочëм. По крайней мере, выглядит невозмутимым и расслабленным.

— Не удержался, извини, — виновато улыбается Ник, потирая затылок. — Я считал, что ты переехала в другой город и учишься там.

— Почему? — вылетает из меня быстрее, чем я успеваю обдумать его слова.

Другой город? Что это значит?

— Познакомимся поближе, Белоснежка? — Рядом возникает уже знакомый мне друг Волкова.

— Что-то не хочется... — бормочу себе под нос и, схватив рюкзак, который опять успела уронить, ищу глазами Катю. — Мне пора…

— Увидимся на паре, — кивает мне Никита и, развернув своего надоедливого друга за плечи, уходит.

Ни на какой паре мы не увидимся, потому что мне пришлось заново поступать на первый курс и досдавать предметы, которые раньше не требовалось. Правила поступления изменились, пока я полтора года меняла подгузники дочери и пыталась не уснуть стоя.

Катя сидит через пару столов от Волкова и его компании. Купив себе чай и что-то, отдаленно напоминающее пиццу, я подсаживаюсь к ней.

— Я думала, ты приезжая, как и я, — улыбается староста, отхлебывая чай. — А у тебя здесь уже знакомые есть. Кто этот парень?

— Бывший одноклассник, — отвечаю рассеянно.

Ловлю удивленно-любопытный взгляд Кати на своём лице.

— И учишься на первом курсе?

— Не смогла сразу поступить, — говорю уклончиво, не собираюсь распространяться о своей жизни первой встречной. — Решила пропустить пару лет и потом попробовать ещё.

— И родители не были против?

Пожимаю плечами. Из родителей у меня только мама, и ей давно нет дела до меня и моих проблем. С тех самых пор, как она снова вышла замуж, мы отдалились друг от друга. Ситуация с моей ранней беременностью, и не желанием избавляться от ребенка, поставила точку в наших и так прохладных отношениях.

— Мои мне никогда бы такого не разрешили, — тихо говорит Катя и, надкусив булочку, посыпанную сахарной пудрой, поднимает руку. — Надя, иди к нам!

Ещё одна наша одногруппница. Полненькая кудрявая брюнетка пытается протиснуться между тесно стоящих столов.

— Привет, Полинка. Ты позже приехала? Не видела тебя на паре, — говорит она, дружелюбно улыбаясь, демонстрируя ямочки на пухлых нарумяненных щеках.

— Опоздала, — отвечаю и принимаюсь за свой завтрак-обед.

После смены мне удалось поспать два часа на диванчике в кабинете директора клуба, где я работаю официанткой. Смысла тащиться домой через весь город уже не было. В университет нужно было приехать к первой паре, которой в итоге так и не было. Я проспала. На завтрак времени не оставалось, но пришлось заскочить на заправку. Мою серебристую старушку “ладу”, в отличие от меня, было необходимо накормить.