Его подбородок выезжает вперед. Гоша слушает, впитывая каждое слово. Налет озорства и харизмы слетает, оставляя обнаженную суровость и недовольство.

Вот такой он. Грозный, сердитый, хмурый. А еще мрачный и безжалостный. Как ощетинившийся зверь, готовый напасть в любую секунду. Он следит и контролирует каждое мое действие.

– Чего добиваешься? Чтобы я тебя вот так схватил и в машину закинул?

– Я тебе не кошка, чтобы меня за шкирку тащить, куда тебе вздумается!

– Кошка, – заявляет он бесчувственно. – Моя ласковая кошка. Поэтому давай ты соберешься, и мы поедем. Заодно и успокоишься по дороге.

– Заодно и постель твою согрею. Здорово придумано! Ты опять жене сказал, что в командировку уехал?

– Это тебя никак не должно волновать. Я за тобой приехал. Собирайся.

– И не подумаю. Знаешь, Гош. Я сначала обижалась. Злилась. А теперь поняла, что не из-за чего. Ты пустышка. У тебя внутри ничего нет, кроме бахвальства и себялюбия. Хорошо, что ты не мне достался, а я вовремя остановилась. Думала же, что реально влюбилась. А оказалось, что не в кого.

Он молчит. Цепануло. Нехило так, аж желваки играют.

– Неприятно? Понимаю. Но ты сам виноват. Поэтому… Ну извини, – отвечаю ему его же фразой. – Мне уже неинтересно, – пытаюсь не кривить губы от мощной прокатившейся по всему телу волны тупой боли, бьющей куда-то за ребра. И даже глаза повлажнели вновь. – Так что просто не звони мне больше. Твой номер я уже удалила. На этом все. Взаимопонимания тебе, Гош. В «семье».

Он ничего не отвечает, так и стоит, поджав губы, пока я разворачиваюсь и захожу в квартиру. Не дергается он, и когда я хлопаю дверью. Какое-то время еще он стоит в подъезде без движения со странным выражением лица. Отмирает, только когда вибрация телефона напоминает ему о настоящем.

Мужчина отвечает что-то грубое и направляется к лестнице.

А я отлипаю от глазка и медленно сажусь на мягкое сиденье в прихожей, уже не сдерживая слез. Меня бьет мелкая дрожь и горечь разъедает кислотой.

Черт бы его побрал! Да чтоб ему провалиться! Сволочь бездушная!

Глава 4


Георгий молчит уже три недели. Почти месяц никак себя не проявляет.

Горькая усмешка к моему лицу приклеилась намертво. Но я ее еще немного дожму и обязательно вскоре превращу в загадочную медовую полуулыбку.

– Афин, ты идешь? – зовет меня Соня – мы с ней в одной группе уже два года изучаем английский. Сдружились. – Не спи!

– Я иду-иду.

– Давай скорее! Осталось пять минут! Сегодня же пригласили переводчиков! Так, это твоя, – утверждает Соня.

В моих руках оказывается аппетитная сосиска в тесте в пакете для завтраков.

– Вот это спасибо! – радуюсь я и открываю пакет.

– Налетай! – подгоняет меня подружка и сама соблазнительно впивается зубами в тесто. Тут же замечает с набитым ртом: – Я сегодня только позавтракать и успела!

Следую ее примеру, уже представляя этот великолепный вкус, но как только подношу сосиску к лицу, в нос ударяет ее неприлично яркий и химический аромат, а желудок совершает кульбит. Бунтует и кричит о том, что это неблагородное мучное изделие нужно немедленно убрать от меня подальше.

Я плавно опускаю руки и подозрительно уточняю:

– Сонь, а ты где их купила?

Ей нелегко ответить с набитым ртом, поэтому я просто жду.

– Да это бабушка вчера напекла! И мне сунула. Еще и потребовала для тебя взять. Поэтому угощайся. Свежак!

Я наблюдаю, как Сонька за обе щеки молотит перекус, а самой становится все хуже. Внутри меня словно горячая магма, какая-то горькая и противная. Внутри все горит – так неприятно, жуть.

Я начинаю учащенно дышать, вот бы спрятаться от этого запаха!