Жизнь – это бег с препятствиями и сложностями. Вот одно из них. Я справлюсь! Не зря столько лет в искусстве. Балет ничем не уступает спорту. Взять ту же гимнастику, например, где требуется стальной характер и упорство, граничащее с непробиваемым упрямством. Я была готова ко всему, но только не к тому, что мужчина порывисто сократит расстояние между нами и неожиданно его лицо озарится вполне искренним дружелюбием. Я чувствую, как за моей спиной напрягается грудная клетка Максима, когда Мансур Шамилевич обращается ко мне: 

— Ангелина, добро пожаловать в наш скромный дом, – бросает поверх моей головы непроницаемый взгляд на Максима и, прежде чем вновь утянуть на дно своих черных, как ночь, глаз говорит сыну: – Твоя невеста прелестна, Максим. Редкая красота для нашего края. 

Не знаю, на что он рассчитывает. Смутить, выбить из колеи? «Скромном доме»… Это шпилька или же… Как сложно! Может быть, я жду подвоха там, где его вовсе нет? 
- Благодарю, - и возвращаю Садулаеву-старшему такую же, как у него вежливую улыбку, непроизвольно крепче стискивая пальцами ладонь Максима. 
К моему облегчению Динара Исаевна взяла все в свои руки. Она пригласила всех к столу, где уже нас дожидались приборы. Даже через какое-то время, когда мы уже сидели за столом, мое сердце никак не желало успокаиваться - трепетало, словно пойманная в силки птица. У них даже есть прислуга! 

Женщина среднего возраста поставила на стол изящное, фарфоровое, полное различных фруктов блюдо. Мне снова стало неловко. Я не знаю, что это. Предчувствие? А ведь оно еще никогда меня не подводило! Вяло ковыряясь вилкой в салате с телятиной, поймала себя на том, что улыбчивое лицо Мансура Шамилевича сбивает столку.

Неужели он правда не против? Стискиваю непослушными холодными пальцами льняную салфетку на коленях. Мерное звяканье столовых приборов и негромкие голоса присутствующих постепенно делают свое дело, и я расслабляюсь. Максим рядом – это главное. Не могу удержаться, чтобы не послать любимому улыбку, но, похоже, ее замечает не только Максим. 
- Ангелина, вы учитесь? – в голосе Мансура отчетливо слышится любопытство. 
Машинально разглаживаю салфетку кремового цвета на коленях и даже замечаю в самом углу ткани инициалы «М.С». 
«Все очень серьезно» - вот что приходит на ум, когда я понимаю, что эта семья, скорее всего, с непростыми конями. Или как это говорится? Родословной? Ну, что же, кажется, пора пристегнуть ремни. Сейчас начнется самый «увлекательный аттракцион» в моей жизни. И кто только сказал, что на самые высокие виражи способны лишь только американские гонки? 

- Учусь и работаю, – отвечаю сдержанно. 

В конце концов, мне нечего стыдиться. Я зарабатываю на хлеб честным трудом. Гадкие голосок тут же начинает нашептывать на ухо: вот именно - на хлеб, а не на очередной «Лексус» или «Феррари». 

- Интересно и кем же? Вы выглядите такой юной. Я надеюсь, Максим, у тебя не будет проблем? – свой грубоватый вопрос Мансур прячет за показным беспокойством. 
- Ангелина артистка балета, – неожиданно приходит мне на помощь Максим. Он с вызовом смотрит в лицо отцу и добавляет: – Лучшая в нашем городе. 

Звучит бескомпромиссно. Если бы рядом сидел кто-то другой, а не Мансур Шамилевич, то, скорее всего, оппонент стушевался бы, закончив расспросы. Однако, только не Садулаев-старший. 
- Балет? – впервые с момента знакомства вижу в глазах Мансура странные эмоции. На мужественное волевое лицо словно ложится тень. Готова поклясться, в них мелькнуло что-то похожее на шок, неверие и затем… ярость. В голове, словно виниловая пластинка на повторе, звучит голос моего тренера: «Нет, Ангелина, студию уничтожили не бандиты. Хуже… Люди Садулаева». Вдоль позвоночника ползет холодок. Максим говорил, что уладил все проблемы и разногласия. Вот только согласен ли с этим его отец?