Свое место? Свое место?!

— Ах так?! Тогда получай! — С этими словами я схватила с его стола первую попавшуюся под руки вещь и зашвырнула ею прямо аккурат в своего, видимо, снова бывшего босса.

Клянусь, я не думала, что схвачу проклятый дырокол. Тяжелый дырокол. И, клянусь, я думала, что шеф увернется.

Разумеется, по закону жанра, этого не случилось.

— Вы уверены, что вам вообще можно ходить на работу? Тем более, в одно место? — с сомнением протянула Эмма, поправляя очки.

Я тяжело вздохнула, пожала плечами.

Мы с Царевым сидели на диване в гостиной его квартиры и сетовали каждый на свою судьбу.

Дырокол, брошенный мной в босса, едва не проделал в этом самом боссе дыру. Если быть точнее, прямиком в его голове. Короче, если быть точным, то я рассекла лоб своего босса, да так, что ему пришлось обращаться за помощью к врачам, а тем, в свою очередь, накладывать швы.

Уже к вечеру мы были дома, только выглядели при этом, мягко говоря, не очень. Этим и напугали мою Эмму.

— Знаешь, Эмма, твоя мама – это просто нечто, — зло прошипел Царев, косясь в мою сторону.

— Да неужели? — не стала я медлить с ответом? Я все была в зеленке и пластырях, при этом голова раскалывалась так, будто в нее ударили, как в колокол. — А Коновалова, значит, ни при чем?

— Ты снова за свое?!

— Что значит снова?! А разве можно по-другому? Ты эту выдру обратно взял, а меня выкинул с места! Во второй раз! Причем снова ни за что! Но, главное же, с Коноваловой правильно поступить, главное ее не обидеть!

— Ладно, вы тут… это… ругайтесь дальше, а я пойду уложу Ваню спать.

— И сама… — тут же поспешно добавила я.

— Конечно, мам.

— И зубы…

— Не забуду почистить, не переживай.

Эмма ушла, оставляя нас одних, а мне в какой-то момент показалось, что мой ребенок ведет себя взрослее, чем я.

— Ну, и чего ты добилась? — уже спокойнее заявил Царев.

— Справедливости? — Я пожала плечами. — А вообще, знаешь, что? Мы с Эммой все-таки съедем. Завтра же. Так дело дальше не пойдет.

— Опять двадцать пять.

— С работой у нас не ладится, дома грыземся, как кошка с собакой. Такие мы с тобой соседи. Но с Ваней видеться запрещать не буду. Если хочешь, чтобы дети общались, ты знаешь, где учится Эмма.

— Ты что, предлагаешь перевести Ваню в другую школу, да еще и посреди года?

— Решение за тобой, а я свое уже приняла. — С этими словами, настроенная, как никогда решительно, я поднялась с дивана и уже собиралась проследовать к выходу из гостиной, когда вдруг неожиданные слова.

— Тогда я буду вынужден сообщить об Эмме в органы опеки и попечительства.

Я замерла на месте.

Шок.

Именно его я испытала.

— Что… что ты сказал? — не до конца веря в услышанное, промямлила я, разворачиваясь к шефу.

— Ты слышала. — Он поднялся и поравнялся со мной. Нагло заглянул в глаза, всем своим видом давая понять, что ничуть не шутит.

— В опеку? — переспросила я, все еще пытаясь переварить то, что выдал Станислав.

— Именно.

— В опеку, значит…

— Да-да, в опеку! Посмотрим, что они скажут, когда узнают о матери-одиночке, без работы и жилья! Ты явно не справляешься одна, а тут еще и…

Договорить я ему не дала. С диким, абсолютно диким воплем, я набросилась на шефа и повалила его обратно на диван. Завязалась потасовка во время которой Стас яростно пытался сбросить меня с себя. Я же, в свою очередь, была занята тем, что исцарапывала ему лицо, дергала волосы и рвала рубашку настежь.

Только вот последнее и заставило меня остановиться.

Я замерла уже во второй раз. Уже в ужасе.

— Что… что это? — Я ткнула ему пальцем в грудь, а Царев инстинктивно закрылся руками в очередной раз. Я сидела на нем верхом и осматривала татуировку, набитую на всю грудь и живот.