— Мариш, я понятия не имею, какой он. Но завтра нужно сдать анализ. Скажу Лике, что это мазок на…

— А что это вы там шепчетесь? — прервала дочь наш тихий диалог. — Мне тоже интересно, почему это ты засмотрелась на руки дяди Яна?

Анжелика опять выглянула в коридор, и теперь уже у нее были сложены руки на груди. Я на что угодно могла поспорить, что она переняла этот жест у Маринки. А может… может, генетически от Яна? Он сегодня несколько раз принимал такую позу.

Господи, да какая разница?

Положение спасла Марина:

— Вот когда подрастешь, тогда и поймешь, почему у принцев настолько важны руки. Хотя-я-я, как по мне, это далеко не самые важные мужские части тела. — Засмеявшись, подруга подошла к Лике и, приобняв ее, подтолкнула в сторону кухни. — Пойдемте обедать. Я там сделала сливочный суп с креветками. М-м-м… так вкусно, что закачаетесь.

Услышав протяжное Маринино довольство, я поняла, что все же голодна, и только в этот момент почувствовала безумно аппетитный аромат еды, который заставил мой желудок чуть ли не поежиться. Быстро помыв руки и переодевшись, я присоединилась к девчонкам на кухне.

Подруга, в отличие от меня, была кулинаром от бога. Даже моя мама не готовила настолько вкусно, насколько это получалось у Марины. Но Марина… она словно была создана для этого… хранить в доме очаг, пока муж добывает мамонта.

Я так и видела Марину встречающей своего мужчину с работы аппетитными запахами готовки и такими же аппетитными округлостями своего тела в вызывающем и ничего не прикрывающем кружевном домашнем халатике.

Оттого настолько ошарашил меня когда-то ее разлад с мужем. Да там был даже не разлад. Они просто не смогли ужиться, а к взаимопониманию и нормальному общению пришли только после развода.

Обед прошел прекрасно. Лика очень любила Марину. В особенности Марину без Лены. Тогда моя дочь буквально купалась во внимании. Моем и Маринкином.

Раньше я не придавала этому особого значения. Думала, что Анжелика просто недолюбливает дочь подруги, потому что та еще маленькая. А получалось, она просто конкурировала за необходимое ей внимание и… ревновала. Прежде я, конечно, понимала, что всего одного живого родственника Анжелике мало, но почему-то была уверена, что раз мне достаточно одной её, то и ей меня хватит. Что я смогу заменить ей всех. Должна заменить ей всех.

Сегодня же я посмотрела на всю эту ситуацию под совершенно другим углом…

И уже вечером, после того как уложила Лику спать и прижалась лбом к влажной и ребристой стенке душевой кабины, я опять позволила себе заплакать. Заплакать от осознания, насколько эгоистичным было мое желание, чтобы Ян оказался не отцом Анжелики.

Ведь если рассуждать трезво, что у меня наконец-то получилось вдали от Бестужева и под холодными струями воды, — это же замечательно, если у Лики появится отец.

Достойный отец.

Потому что, когда у тебя на этом свете есть два близких и родных человека, это намного лучше, чем один. Это аж вдвое больше. Вдвое больше любви, заботы и возможностей.

Оставалось только надеяться на то, что Бестужев действительно привнесет в Ликину жизнь все это, а если он ей не отец… то, наверное, стоило попытаться найти ее настоящего отца, но только после удочерения. Да, именно так. Удочерю ее и найму хоть того же частного сыщика, но постараюсь сделать все, что в моих силах, чтобы у Лики была не только одна я.

В десять, как и было оговорено вчера с Яном, мы с Ликой вышли на улицу. За пару минут до этого на мой телефон пришло сообщение с номером автомобиля, который нас будет ожидать. Я коротко рассказала Лике, где моя машина и почему мы едем на такси, но совершенно не была готова к тому, что у подъезда нас будет ждать белый майбах. Эту машину было просто невозможно не узнать. И если Лика сначала ничего не поняла — ну седан и седан, чистый, беленький… блестит, то, когда я открыла для неё дверь (конечно же, только после того, как сверила номера машины с теми цифрами, что были в сообщении, а то мало ли), глаза дочери округлились в удивлении. Ну ещё бы. Светлый салон просто поражал своими королевскими размерами и роскошью.