— А Вы правда в этом сомневаетесь?! — Плевать. Пусть ждут. Пусть думают, что хотят. Мне была важнее моя жизнь. Разобраться в том, что в ней творилось в последнее время, понять мотивы и причины поступков своего жениха. Без пяти минут мужа.

— Ладно… — Чарский помедлил всего секунду, но затем кивнул. Снял с себя пиджак, накинул мне его на плечи и отвел на резную скамейку, что стояла в паре шагов от нас. Аккуратно усадил, придерживая длинный подол платья, а затем сел сам. Тяжело вздохнув, уставился куда-то вдаль.

— Я увидел тебя впервые, когда ты была еще ребенком. Я на тот момент был уже юношей. Между нами одиннадцать лет разницы.

— Вам тридцать?

— Да. Исполнилось пару месяцев назад. Мы с отцом, тогда еще живым, были приглашены в ваш загородный дом, проходило какое-то светское мероприятие. Я ужасно не хотел идти, но папа как-то сумел меня убедить. Там я и встретил тебя. Маленькую, очаровательную принцессу в пышном розовом платье. Ты до невозможности была похожа на кусочек маршмеллоу. — Александр не смотрел на меня, только куда-то перед собой, но я внимательно наблюдала за его реакциями. И поражалась все больше.

Это были воспоминания. Настоящие. Все, что он говорил, было правдой.

— Кто-то из наших родителей в тот вечер пошутил, что будь ты постарше, и нас бы обязательно поженили. Уже через минуту об этой шутке никто не помнил. А я пронес эти слова сквозь десятилетие. Именно в тот вечер я решил, что женюсь только на маленькой принцессе Агате.

— Вы шутите… — прошептала я осипшим голосом.

— Все эти годы я наблюдал за тобой издалека. Ты росла, расцветала, словно бутон редкого, заморского цветка, источая сладкий аромат, на который слетались все, кому не лень… А я оберегал тебя, как мог…

— Оберегал?

— Конечно, — Чарский бросил на меня быстрый взгляд, улыбнулся чему-то своему. А я вдруг вспомнила, что те пару раз, что я собиралась провести свою первую взрослую ночь с кем-нибудь из сверстников, всегда заканчивались одинаково неудачно. Ничем, если быть точнее. То мои избранники исчезали, то напивались и отключались… Теперь ясно, почему.

— Вы… Вы вмешивались в мою жизнь. Уже очень давно, — констатировала я, не пытаясь скрыть ужаса в своем тоне.

Как давно Александр незримо присутствовал в моей жизни? Как много в ней контролировал? Сколько всего изменил в свою угоду?

Чем это было? Острым желанием? Одержимостью? Уж вряд ли любовью!

— Я старался уберечь тебя.

— От чего?!

— От неправильных поступков. От плохих людей. От неверных, поспешно принятых решений, о которых ты бы потом сожалела.

— Вы пеклись только о себе, — прорычала я, охваченная одновременно ужасом и неконтролируемой злостью. — Вы «берегли» то, что по праву считаете своим! Только вот с чего Вы решили, что я вещь и заведомо принадлежу Вам?!

— Все было не так…

— А как?!

— Я любил много лет. Я ждал много лет. И я берег ту, что выбрало мое сердце.

— Как же у Вас все просто!

— Агата, неужели ты думаешь, что я сделал что-то, что в конечном итоге тебе навредило? — Чарский повернулся ко мне и внимательно посмотрел прямо в глаза. — Хочешь сказать, что у тебя была любовь, и я отнял ее?

— Вы отняли право выбора! Вы отняли свободу воли! Кто Вы такой, чтобы совершать подобные вещи?!

— Я защищал тебя, — он хмыкнул и снова отвернулся.

— Вы делали то, что хотели сами, — отрезала я. — Это чистый эгоизм, амбиции, помешательство, называйте, как хотите. Но это не любовь.

— Тебе было плохо со мной? Там, в клубе, — уточнил Чарский.

— Я…

Могла ли я сказать, что мне не понравилось?

Нет. Я бы солгала. Было горячо. Хорошо. Остро. Больно и приятно одновременно.