Писателем он не любил себя называть. Звучало как-то слишком инфантильно и пресно, потому как профессор Бауэр никогда не мнил себя человеком искусства. Ученым – да, сколько угодно. Писателем – нет, ни за что. Он просто занимался научно-популярной литературой, и делал на своих трудах большие деньги. Правда, к роскоши мужчина тоже не стремился. Дом с небольшим цветочным садом и стеклянной крышей его более чем устраивал, некоторые комнаты он даже находил «лишними». Когда-то работал в кабинете напротив своей огромной спальни, но потом внезапно понял, что нет смысле идти три метра с половиной метра по коридору, чтобы поработать, и перенес стол к себе. Называл это рациональным использованием окружающего пространства, хотя на деле просто утомился дважды за день менять комнаты.

В свои тридцать два года Арн почти не выходил из дома. Вечно сидел за монитором возле открытого настежь окна, скользил пальцами по клавиатуре. Не нуждался ни в чьей компании, даже голова жены в дверном проеме изрядно раздражала. Поэтому Бауэр, бывало, запирался. А она понуро уходила прочь.

Он не всегда был таким.

Однако, свои изменения не отслеживал, и любые фразы о прошлом воспринимал как упреки. Какая разница, каким он был? Бауэр больше не студент, он профессор. И Сонн больше не школьница. Она… неизвестно кто. Бесплатное, симпатичное приложение к именитому мужу.

После секса он был доволен. Практически целый день после, вплоть до самого вечера. Вечером намекал снова, и, если чувствовал, что ему хотят отказать, злился. А иногда молча уходил, но на следующее утро давил с удвоенной силой. Давил, пока не получал свое, затем расслаблялся и просил уйти. Казалось бы, что сложного, заняться с мужем любовью под вечер?

Но у Сонн не поворачивался язык назвать это любовью. Арн выбрасывал её, словно тряпку за порог, желал спокойной ночи и запирался. Затем, на следующий день иронично поджимал губы, критикуя приготовленный ею обед. Долго присматривался, прежде чем начать есть, и с кислой миной жевал. Что бы ни было. Кидал едкие комментарии насчет внешнего вида.

Однако, девушка не сдавалась. В очередной раз глядя на дверь, сжимала зубы, вытирала влажные от нервов ладони о джинсовые шорты. Словно не к мужу хотела заглянуть, а пришла сдавать экзамен у профессора.

Просто хотела поговорить. В очередной раз. Среди солнечных лучей мерцала пыль, свет заливал широкий коридор. Едва ощутимо пахло сухим, дорогим деревом.

Сонн занесла кулак над темной дверью, однако, та тут же открылась, и супруги столкнулись взглядами в дверном проеме. Мужчина поднял одну бровь, а девушка обреченно выдохнула.

- Доброе утро. – Она понуро опустила глаза, и с ходу выдала, – Арн. Так больше продолжаться не может. Я живу словно не с мужем, а с его приведением. С каждым годом все хуже. Хватит рассказывать мне про мои недостатки, пожалуйста. Я просто хочу сесть и поговорить об этом. Об этом, а не о том, какая нелепая на мне рубашка сегодня. – Девушка обиженно отвернулась. Чуть ему не нравилась тема, он тут же вспоминал про рубашки. Все время.

- Надевать легкую блузку с жабо дома весьма анекдотично. – Бауэр оскалился в ироничной усмешке, но тут же выдохнул и прикрыл глаза. Вечерний секс, все же, сделал ему отличное настроение с утра. – Что ты хотела мне сказать? Упрекнуть в том, что я не собираю с тобой клещей в лесу? Или пригласить меня в суд, на развод?

- Если ты не любишь со мной гулять, мы могли провести вместе время как-то по-другому. – Тихо ответила Сонн. – Мне просто хотелось, чтобы мы стали ближе. Чтобы ты… обнимал меня. Чтобы говорил комплементы.