- И ты не спросишь, в чем дело?

- Нет, для меня это неважно. Если ты так решила, значит, так и должно быть.

Светка моя младшая сестра, у нас разница четыре года. И мама родила ее мне в поддержку. Родители не рассматривали появление второго ребенка, пока не умерла мамина мама, моя бабушка. А когда мама осталась одна, совсем без родственников, то испугалась, что я буду в этом мире без поддержки и родного плеча.

Это только звучит так мрачно и прагматично, после рождения Светка стала всеобщей любимицей, ничего жертвенного от нее не требовалось, просто быть.

Иду в сад, обхожу всю территорию. По беседке нужно лаком пройтись. Кажется, мотор в прудике поменять собиралась. Светка права, не отдам я и сантиметра этого дома. Он для моих сыновей, для моих будущих внуков. А Илья со своими барышнями может идти куда подальше.

На обед индейка и салат.

Машина Ильи подъезжает к дому. Меня теперь это мало касается. Сервирую стол только на себя.

- Ммм, как пахнет. Я голодный, целого слона бы съел, - заходит в кухню в верхней одежде. - И мне мяса побольше положи.

- Прости, я думала, что ты в городе поешь, и чтобы ты “дважды не платил за один обед”, я решила на тебя не готовить, - не отрываясь от еды.

- Охренеть. Ну теперь ты знаешь, что я не ел. Приготовь быстренько. Что расселась? - шипит, потом уходит в коридор, раздеваться.

Мысленно бью себя по рукам , чтобы не рвануть к плите. Нет, это больше не будет. Или мы живем нормально, или мне все это все в триста лет не надо.

- Я что-то не понял? Ты меня кормить не будешь? - опирается стену, руки на груди собраны в замок. - Катя, ты решила сама жрать, а я смотреть буду?

Пока у меня в голове Илья неопасный, громкий и скандальный - да, но вот чтобы ударить - такого не было.

- Дорогой супруг, - отрываюсь от салата, голос максимально мерзкий. - Если ты забыл, то вчера еда с твоей тарелки ушла в помойку, сегодня с утра тоже. Ты уж определись, ешь ты от меня, или брезгливость проснулась? Сам говоришь, что экономить надо, что на еду столько денег тратится. Вот, я полностью следую твоим заветам.

Илья недовольно шмыгает, челюсть немного вперед.

- Ну, и что теперь? Я, между прочим, тебе очки заказал, кладет чек рядом со мной. А ты мне даже бутерброд не сделаешь.

Конечно, сделаю! Мне же кость кинули, как собаке, чтобы я пасть закрыла и была занята делом. Нет, милый, я теперь новая Катя. И со мной так не прокатит.

- Из еды только пельмени в заморозке. Не купленные, - поднимаю указательный палец вверх. - Сама лепила. Будешь?

Мужу мое предложение не нравится, но что делать, когда в желудке пусто.

- Дожился, твою мать, за свои деньги даже еды нормальной не заслужил.

- Как хочешь, - откусываю мясо.

- Ладно, давай свои пельмени, - рычит, только что не бросается.

- Кастрюля в столе в нижнем отсеке, вода в кране. Я пока доем, вода закипит. Я их доварю, - в голове крутится “так и быть”.

Илья на меня смотрит с таким видом, как будто я ему сообщила, что у нас в морозилке крокодил с жирафом живут. Часто-часто моргает, на шее вздувается вена.

Достает пятилитровую кастрюлю, наливает воду почти с горкой.

Никогда не думала, что у меня такой криворукий муж. Хотя... он относится к той категории людей, которые привыкли, что весь мир вокруг них вертится, и если “обслуга” пропадает, они могут умереть от голода рядом с полным холодильником.

Перевожу взгляд на чек. Оправа - пятнадцать тысяч, линзы - шесть тысяч каждая.

Может, я зря с Ильей так?

- Катя, я не знаю, что ты там задумала, но знай, меня это уже не нравится, - психует. уходит в комнату.