Однако все мои прежние представления о том, как и что должно происходить после измены, не выдерживают испытания конкретной ситуацией. Нашей ситуацией, блин!

Надо было сразу, что называется, «не отходя от кассы» разразиться скандалом. Тогда бы ему мало не показалось. С расстегнутой ширинкой и стрингами в молнии не особенно бы выпендривался.

Ну что уж тут поделаешь. Момент упущен.

Теоретически я и сейчас против того, чтобы устраивать разборки, бросаться к мужу и умолять его остаться со мной. Чисто теоретически не допускаю мыслей о том, что я прощу ему измену, и мы будем жить, как раньше.

Ведь именно так видит будущее Альберт.

Все мое существо бунтует против этого.

Бунтует и возмущается при мысли, что я так жестоко ошибалась в муже.

Ошибалась, будучи уверенной, что он никогда не изменит мне.

Ошибалась, считая, что, если вдруг у него кто-то появится, я сразу пойму. Почувствую.

И вообще считала, что я для него – та самая единственная и неповторимая, которая на всю жизнь.

А вот фигушки! Получается, жестоко ошибалась во всем.

Оказывается, я его совсем не знала.

Оказывается, он такой же негодяй, как все мужики.

Свежатинки ему захотелось!

Видите ли, сам не понимает, как это получилось! Ахах-ха!

Но, может, зря я гоню только на него. Может, я и сама в чем-то виновата.

Что же я упустила? И когда?

Может, я должна проникнуться пониманием, что это обычная история, когда мужика заносит налево? Когда быт заедает, жена надоедает.

Это что же получается, я его еще и пожалеть должна?

Еще чего!

Господи, но почему же так больно?!

Физической боли нет. Но внутри словно поселилось нечто, разрывающее на части сердце и душу. А еще – взрывающее мозг.

Все это не дает сосредоточиться.

А тут еще! Как назло, дверь тихонько приоткрывается и в комнату протискивается Альберт. Именно протискивается, как нашкодивший пес.

- Евушка, к тебе можно?

Игнорирую его слова, отвернувшись, чтобы смахнуть слезы. Только вот разбухший нос не смахнешь. Так что все мои старания за день летят к чертям собачьим.

- Ева, я тебя умоляю. Ну прости меня. И поверь, что это впервые и никогда больше не повторится.

Удостаиваю его гневным взглядом.

- А как же любовь? Она сказала, что ты любишь ее. Не с потолка же взяла!

- Да кого ты слушаешь! Какая любовь?

- Вот именно это и есть самое мерзкое. Было бы понятно, если бы в тебе вдруг взыграли чувства. Ну как солнечный удар. Как цунами. Такое еще можно было понять.

- Какое там цунами, какой удар! Ева, я любил и люблю только тебя. Что мне сделать, чтобы ты меня простила?

Алик приближается ко мне. Но я вскакиваю и отхожу к окну. Только не это! Я почему-то начинаю сомневаться в своей стойкости. Может и впрямь его настигла минутная слабость, блажь.

Ага. Настигла! Внезапно и конкретно.

- Альберт, - говорю с трудом, стараясь придать голосу твердость, - я не верю ни единому твоему слову. И дело даже не в этом. Я не смогу дышать одним воздухом с тобой после того, что видела. Поэтому уходи! Чем быстрее и дальше, тем лучше.

- Послушай, Ева, нельзя же вот так все рушить. Я же признал свою ошибку. И вообще, куда я уйду?

- Какой же ты мерзавец! Говоришь, рушить нельзя? И ошибку даже признаешь? Прекрасно! Вот к своей пассии и убирайся! И занимайтесь там, чем хотите. Хоть трусы на люстру забрасывайте. А меня оставьте в покое. И знаешь что? Если не уйдешь ты, уйду я!

Уже срываюсь на крик. Уже не владею собой. Еще немного и меня накроет истерика.

- Никуда я не уйду… Хотя бы потому, что не могу оставить тебя одну в таком состоянии. И вообще, здесь наш общий дом.