Каждое слово как удар ножа. Острый, болезненный, глубокий. Я сжимаю руки в кулаки, ногти впиваются в ладони, но эта боль ничто по сравнению с той, что разрывает сердце.

– А что чувствуешь со мной? – спрашиваю, не узнавая собственный голос. Он звучит надломлено, как струна перед тем, как порваться.

– Усталость, – отвечает он без колебаний. – Обязательства. Рутину.

Обязательства. Как будто я работа, которую он должен выполнять. Проект, который надоел. Тяжесть, от которой хочется избавиться.

Внезапно замечаю, что всё ещё держу в руках иголку. Маленькую, острую, с нитью, которая тянется к машинке. Сжимаю её сильнее, чувствуя, как металл впивается в кожу.

– Когда? – спрашиваю я, и мой голос звучит странно спокойно, как будто мы обсуждаем время ужина или встречу с друзьями. – Когда ты хочешь... закончить всё?

– Я уже поговорил с адвокатом, – Ян возвращается к своей деловой манере речи. Четкой, лаконичной, без эмоций. – Документы будут готовы через неделю. Я предлагаю всё решить цивилизованно. Без скандалов и лишних проблем.

Цивилизованно. Как типично для Яна. Даже разрушая мою жизнь, он хочет сделать это элегантно, без лишнего шума.

– А мой книжный? – внезапно спрашиваю я, вспоминая о своём маленьком магазине, который держится на плаву только благодаря его финансовой поддержке.

На лице Яна мелькает что-то похожее на удивление, он не ожидал этого вопроса.

– Я не собираюсь оставлять тебя без средств к существованию, – отвечает он, и его тон становится почти снисходительным. – Мы обсудим финансовые вопросы с адвокатами. Ты получишь достаточно, чтобы жить комфортно и продолжать заниматься своим магазином.

Щедрость победителя. Милостыня для бывшей жены. От этой мысли к горлу подкатывает тошнота.

– Я могу остаться в этой квартире? – следующий вопрос, который приходит в голову. Практичный, земной. Странно, как в момент эмоционального краха мозг цепляется за материальные вещи, чтобы не дать мне скатиться в истерику.

– Да, если хочешь, – кивает Ян. – Я уже присмотрел новое место. Ближе к центру, рядом с моим главным рестораном.

Ближе к ней, понимаю я. К новой жизни без меня.

Ноги подкашиваются, и я опускаюсь обратно на стул. Тело словно налито свинцом – тяжелое, неподвижное. Комната плывет перед глазами, очертания предметов размываются. Кажется, что это происходит не со мной, а с кем-то другим, и я просто наблюдатель, застрявший в чужом кошмаре.

– Так просто? – голос звучит отстраненно, будто принадлежит не мне. – Пятнадцать лет жизни, и всё... просто закончилось?

Ян стоит посреди комнаты. Высокий, статный, чужой. Его взгляд скользит по мне, но не задерживается, словно я уже стала частью интерьера, который он оставляет позади.

– Ничего простого в этом нет, – отвечает он, и на мгновение мне кажется, что в его голосе мелькает что-то похожее на сожаление. – Но продолжать то, что умерло, бессмысленно. Для нас обоих.

Уцепившись за эту крошечную нотку эмоции, я поднимаю на него глаза:

– Мы могли бы попробовать... я не знаю... терапию? Говорят, это помогает парам, которые...

– Ирина, – он прерывает меня резко, почти грубо. – Я принял решение. И оно окончательное.

3. Глава 3

Боль, которая до этого была острой, пронзающей, вдруг становится тупой, давящей. Она распространяется от сердца по всему телу, заполняя каждую клетку. Дышать становится трудно, словно воздух сгустился до консистенции сиропа.

Мысли путаются. Я смотрю на свои руки, которые кажутся чужими. Длинные пальцы, аккуратный маникюр, тонкое золотое кольцо на безымянном пальце. Обручальное кольцо, которое Ян надел на меня пятнадцать лет назад.